Я помню шорох страниц, бумагу на ощупь, чуть обтрепанный корешок, и все-все рисунки, как они мне нравились, такие неброские, не выпячивающие себя, не плюхающиеся поверх текста...
А вот цвета розы не помню. Картинки-то были черно-белые
Наверняка она была алая, такая чувственная классическая гордячка, пламенеющая лепестками, южанка.
Она должна была быть алой. Или с пригорочью бардового, с шелковыми переливами, бархатной дымкой.
Я не помню, какого цвета была роза. Мне почему-то отчаянно захотелось, чтобы она была белой, чтобы мои картинки не врали. Потому что какая же роза, кроме белой, подойдет ему?
Я открыла книгу и побоялась найти ее цвет. Он же вряд ли белый.
Когда-нибудь я его обязательно найду. Возьму красный карандаш и раскрашу тогда розу на рисунке в алый, если она и вправду окажется алой. Мне можно, я взрослая, я давно пишу карандашами на полях.
- Их счастье, - сказал стрелочник.