Когда дома никого нет, я начинаю разговаривать с пельменями и розами. Замечательное, наверное, зрелище. Особенно когда мы начинаем спорить о вере. Ага, с пельменями.
Как вчера картина маслом была. Зверски устала после дня уборки, три часа ночи, а в комнате все еще бардак. Я сижу на разобранной кровати и начинаю на повышенных тонах ругаться на вазу с сухоцветами. Почему она стоит на полу и вообще как ей не стыдно. Тари молча сидит рядом и ждет, пока я закончу. Потом говорит единственное слово, которое меня мигом успокаивает и заставляет улыбнуться: «Полегчало?».
Тари вообще золото. Она правда может приготовить великолепный ужин из ничего. Я тоже так обязательно научусь к концу сессии. И вообще. Да, определенно золото.
Дома джаз и хорошо.
В час ночи поехала кататься на роликах. Да, я неисправима). Но, черт возьми, я же уже два года одна по ночам не гуляла. И у меня была стратегическая задача: купить мяса. Ибо завтра то ли 6, то ли 7 пар, и без бутербродов с собой я умру.
Ночной воздух ударяет в голову, можно без опаски разгоняться на пустых улицах, бело голубой Никольский со светящимся золотом куполов, врезанный в темно глубокую синеву неба и такая же светло-голубая полоска удивительно, но того же неба, сквозь мрачно темную арку Новой Голландии выглядят смещением реальностей. Это называется вдохновением, наверное. Танцевать!
Здесь, под желтым солнцем ламп, не гуляют облака
Лишь пугает по ночам тень великого клопа
И павлин тебе к лицу, и лохмотьев бахрома
Сядем рядом, вместо нас пусть шатаются дома
Слишком вольно ты идешь,
Украдут, пока ничья
И дорога заметет,
Как лукавая змея...