Решила я выкладывать понемногу небольшую серию писем, написанных летом. Они не адресованы конкретно ни к кому, но могли бы быть написаны любому из братьев или сестре. Я так и писала, на самом деле: с меняющимся адресатом, но всегда конкретным родным человеком ближнего круга. Художественности в них особо нет, сильно глубоких мыслей - тоже. Но пусть будет, это ведь было для меня важным.


06.07.10
04:18:45

Знаешь ли, родная, с каждым днем я все больше и больше убеждаюсь в том, что печатными словами, на самом-то деле, тоже ничего нельзя передать. Надо быть гением, наверное, чтобы хоть немного приблизиться к истине в написанном. Дело, очевидно, даже не столько в истертости слов. Ты же знаешь, как быстро проходит мода. Знаешь, недавно встретила слово «ублюдок» и удивилась, как оно резануло незнакомым духом, хотя ведь даже на моей памяти когда-то было в моде. Хотя, с другой стороны, реинкарнация, возможная для некоторых изуродованных и опустошенных прилагательных, ругательств или других обыденных наименований, никогда не коснется универсальных, давно мертвых формулировок. «Я тебя люблю», «соскучилась», «как дела», «спокойной ночи»… Только наша потрясающая способность закрывать глаза на неприятное, да еще и безумная безотчетная вера в искренность и осмысленность зажигают слабенький огонек в этих истлевших скелетах. В таких безнадежных случаях все, что может исправить как-нибудь ситуацию – интонация, да еще жест. Что, конечно, выходит далеко за рамки листа бумаги. Да, именно поэтому переписываться «просто так» я хотела бы практически только с теми людьми, что знают меня настолько идеально, что правильно услышат прочитанное слово. Что, как ты понимаешь, невозможно. А иначе можно так запутаться в дебрях приблизительных значений, что навсегда потерять друг друга из виду. Я как-то общалась с одним человеком почти только письмами. Я боюсь даже думать о том, насколько сейчас наши представления друг о друге далеко отошли от реальности.
Но я отвлеклась. Гораздо важнее другое. Слов слишком мало, катастрофически мало. Наверное, даже если взять слова всех существующих языков, их все равно не хватит. Как бы сказать… Ты помнишь, японцы различают несколько десятков видов стрекота кузнечика, а японские швеи различали тысячи оттенков каждого цвета. А сколько для этого всего разнообразия существует определений? Одно и десяток-другой. Всего лишь. О какой точности, о какой истинности можно говорить? Возьмем ощущения, как самое простое. Сколько состояний ты назовешь словом «радостно»? «Неприятно»? «Уютно»? А, если углубляться в вариации, то наши состояния во всей совокупности бесчисленных факторов практически неповторимы. В каждую отдельно взятую секунду. Миллиардов слов не хватит для передачи. Если всмотреться, это можно отнести ко всему. Даже, скажем, к политическим убеждениям. Как многословно ты не пытался бы их объяснить, все равно что-то очень важное окажется упущенным. Кардинально важное, понимаешь? Что уж говорить о маркировании одним определением!
Чем дальше, тем больше я убеждаюсь в том, что идея – ладно бы понять, – но даже просто услышать друг друга, зачастую просто утопична. Что же можно сказать о письменной речи, где и так условное, без подкрепления мимикой, тоном и пластикой, становится смехотворно схематичным и окончательно расползается по семантической вариативности, безвольно отдаваясь на заклание воображению, предрасположенностям и вообще особенностям субъективной психики читателя.
Родная, знаешь, за что я тебя так люблю? Не только за то, что ты, пусть не всегда, но хотя бы иногда (а как это удивительно!) догадаешься по неловкой и угловатой схеме слов, что за ними должно бы стоять, но еще и за то, что также не всегда важно, поймешь ты меня в этом сиюминутном куске семантики, или нет. Как и я тебя. Потому что для нас есть гораздо более важные вещи.
Уже поздно, пятый час утра. Пора бы ложиться, как ни восхитительна заря белых ночей. Спокойной ночи, родная. Береги себя.

Твоя Кэти