Почему парадоксально и без сарказма, сейчас объясню.
Около, кажется, часа ночи собиралась я спать, трепалась с Лешей, решила на ночь померить температуру. Встряхнула градусник, дабы сбить, и задела кончиком провод, который не заметила. У градусника аккуратненько так отбивается кончик и он щедро осыпает серебристыми шариками мои брюки, плед и ковер. Я кощунственно пропускаю положенную по женскому сценарию сцену со слезами и охами и заодно сцену поиска по гуглу, и под строгой Лешиной консультацией перехожу сразу к пункту ликвидации опасности. Рути для взаимопонимания цивилизаций пелись песни и даже сочинялась сказка. В итоге безопасная сборка, дезинфекция ковра и себя от отравления, проветривание и все прочее завершились часам к трем. К которым в дальнюю ремонтирующуюся комнату был перенесен второй, выживший плед, подушка, одеяло, термос с очень крепким чаем и ноут. Стопка листов гипсокартона в пустой комнате послужили вполне себе удовлетворительным римским таким ложем. Алексей (у которого, смею заметить, вообще-то уже пять утра) благородно изъявил желание посидеть со мной, пока я не засну. Что было несколько опрометчивым ходом). Хотя я честно пыталась пару-тройку раз выгнать его спать.
И вот в пустой, фрагментарно пока заштуатуренной комнате, с недоделанным еще навесным потолком, на листах гипсокартона, в этой внереальности было как-то удивительно хорошо.
Мы болтали о религиях, смерти и отношении к ней, разных вариантах посмертия, сознании, почему-то я рассказывала историю Реконкисты и последующего падения Испании, перескочили на книжных героев детства, вспоминали нафантазированные тогда истории, и я все удивлялась, неужели правда существуют девочки, которые мечтают о принцах на белых конях и быть принцессами, когда это так невозможно скучно, если можно дружить с драконами, брать на абордаж корабли, верховодить лесными разбойниками, отвоевывать города, скакать без седла на лошадях, сражаться классическим полуторником и быть грозной легендой миров...
А потом светало, и Леша читал мне Конана, а я играла на губной гармошке.
И, наверное, это был лучший рассвет за очень долгое время. Возможно, просто лучший.
Легли мы, кажется, половину седьмого и половину девятого соответственно, а половину десятого я уже встала - вернее, взлетела, убрала весь бардак в свежпроветренной комнате, включив музыкальную любовь моей средней школы - Сару Брайтман. Сколько лет я ее не слушала, боже мой). И как когда-то возмущался отец, что я по непонятным причинам заслушиваю эту особу, когда домашней фонотеке позавидовало бы музыкальное радио...
Боже, как же хорошо.