Или вот - как была ночь и набережная, вы сидели, болтая ногами, на самом краю, и лили двенадцатилетий шотландский скотч прямо в темную воду - нельзя же не угостить амстердамский канал - и говорили тихо, и вокруг не было ни души.

Или вот - ты внутри огромной мельницы, и пахнет деревом и древесной пылью, и мерно вращается огромный жернов, и скрипят шестеренки, и вся мельница целиком (ты чувствуешь ее, как себя) дрожит и отдает мерным стуком и скрипом - весь этот гигантский механизм, движимый бешено вращающимися лопастями.

Или вот - закатный берег огромного Северного моря, поющая чаша в твоих руках, и звук становится тобой, вибрирут в тебе глубоким "ом" на выдохе, и бьются о мелководье волны, и садится солнце, и твое дыхание становится дыханием ветра.

Или вот - тихий и старый город Харлем, тебя ведут по нему поздно-поздно, кажется, весь город уже спит - удивительное ощущение после незасыпающего Амстердама - и ты проходишь какими-то зелеными коридорами, и камни излучают время, и ваш спутник говорит об Африке и Бразилии, и мир такой крохотный и такой огромный одновременно, и в нем так пьяняще не страшно, и с тобой ничего не может случиться, и все руки развернуты ладонями.

Или вот - из многолюдной, шумной улицы вы выныриваете в пустой изгибающийся переулок, и старые стены почти смыкаются над твоей головой, ты касаешься ладонью - и чувствуешь кирпич, покрытый густой краской на саже, и вдруг тебя прошибает пониманием, что это все действительно невозможно, невероятно древнее, в разы старше твоего города - точки отсчета твоего мира - и время уплотняется и уплотняется под твоей рукой, и тебя швыряет через века - и ты выходишь, совершенно оглушенный, и заново смотришь на город, который живет себе мимо, как ни в чем не бывало.

Или тот же Харлем - и из-за поворота узкой улочки выныривает церковь, неожиданно огромная и ужасно каменная - словно воплощение камня, невозмутимая, как непогрешимая основа мира, и ты физически чувствуешь, как бежит и стремится к ней весь город, и поля, что за городом, весь этот маленький мир как с подножия к вершине со всех сторон стремится в эту точку и разрешается церковью, а дальше - только вертикально в небо - кожей чуешь эту средневековую картину мира.

Или вот - большое-большое поле, и где-то впереди виднеется мельница, и вы сидите в траве у дерева на берегу канавки и едите свежераспечатанную голову голландского сыра, и пасутся овцы, и ветер полощет траву, и это все похоже на какое-то место, которого не должно быть и никогда не было на свете, настолько все кажется мирным, ровным и спокойным.

Или вот - на улочке вокруг вас по стенам вдруг начинают расти рисунки, совершенно безумные рисунки, постепенно захватывающие все пространство от тротуара до крыш - разве что небо остается не разрисованным, и дальше вызодите на поперечную улицу и видете дома, расписанные сверху донизу, сюрреализм и фантасмагория, из окон вывешены плакаты с лозунгами, и от всего этого просто прошибает сметающей все энергетикой молодежной анархической свободы, что ударяет в голову получше абсента, и долго еще не можешь прийти в себя, настолько все это сильно и искренне, сшибает с ног.

Или вот - один из оживленнейших перекрестков, и стоязыкая, шумная толпа всех национальностей движется сразу во все стороны, витрины "красных фонарей" и сильный запах марихуанны, город свободы и время развлечений, а посреди всего этого в ночном небе покоится Старая церковь, вневременная и неподвижная, такая концентрация покоя, собранности и величия, что просто оглушает тебя, и вся толпа, весь шум и пестрость разом проваливаются в какое-то параллельное измерение, и ты стоишь, подняв голову, перед этим воплощенным в камне безвременьем и шелохнуться не можешь.

Или вот - где-то на финской трассе, за вашими спинами самый настоящий Ан-2, и качели на цепях раскачиваются высоко-высоко, будто падаешь прямо лицом в звезды, и ты так сильно дома чувствуешь себя на незнакомых, длинных трассах.

Или вот - сидишь на балконе на полу с гитарой в руках, и крупные струны фламенко звучат глубоким и сочным, ноту за нотой отпуская в теплую ночь, и перед тобой красночерепичные крыши средневекового города, а над ними взлетает башня церкви, а над ней - раскинутое небо, и ты снова чувствуешь, как мир проходит через тебя непрерывным потоком, и больше ничего, и ты можешь только дышать, и этого достаточно.

Или...
Я бегу по ощущениям, как по камням в реке, замираю в каждом, вижу, как оно уже проросло сквозь меня.
Теперь и это тоже - мой мир.
И границ - нет.