[animo-et-corpore]

Рос пишет мне открытку, которая объясняет все лучше, чем мой многострок. Тем не менее, мне надо его написать. Здесь и далее - только о "я", но мне не нравится это местоимение в таких постах.

здравствуйте, я херни кусок

"Ты все знаешь про три пары хлебов, башмаков и посохов. Ты знаешь, какую боль они несут. И как без нее невозможно.
Ты знаешь, какую мудрость через них получаешь. Не руны, это слишком просто. А тот самый крест любви и знаний.
Ты знаешь, как это - нести его. Ты знаешь, как это легко, невыносимо и необходимо.
Ты знаешь, как то, чего не выразить словами, переживается.
Равновеликие холодному молчанию.
Молча, с блеском и безумием этого знания лечу с тобой в одном небе и держу.
Брат".

Было только одно правило - не сдаваться, как бы ни было больно, трудно и не за что ухватиться. Было только одно правило - принимать все, как дар.

Ни в одном из своих снов я не поднимала на человека оружие.
Ни в одном из своих снов я никого не ударила.
Ни в одном из своих снов я не отворачивалась от чужой смерти и не пряталась от своей.
Ни в одном из своих снов я не отступалась.

И речь не о снах.

Это не тот идеализм, который все мы черпаем когда-то в детстве из книжек. Это не имеет отношение к добру. Это не имеет отношения к установке "так делать правильно, а так - неправильно".
Потому что любая из этих установок однажды не выдерживает и разлетается. Потому что они внутри пустые и полые. Потому что то, что мы усвоили про "хорошо" и "плохо" - пустое и полое.
Можно наполнить это содержимым. Это сделает чуть более прочным. Чуть дольше продержится.
Рано или поздно - перемелет. Потому что здесь всегда бьет наотмашь, пока не начнешь приходить в чувство.
Ты остаешься с этим разбитым и либо пытаешься сделать вид, что ничего не было, либо натягиваешь на себя притворный цинизм.
Не сработает. В следующий раз упадешь так же.

И это тоже важно.
Упасть - важно.
Однажды я писала - как это необходимо - пройти сквозь грех.

Я предавала, я воровала, я изменяла, я оставляла в трудную минуту, я презирала, я ставила себя выше другого, я врала, я завидовала, я творила себе кумира, я лжесвидетельствовала.
Мне двадцать четыре, я многое успела.
Потому что пока это трепетные идеалы юности, их раздавит. Потому что это ни о чем. Потому что на самом деле в них почти нет силы. Потому что придется дойти до дна, чтобы вынырнуть по другую сторону реки.
Потому что в жизни очень больно, страшно, холодно, несправедливо, и до поры до времени никто тебе не поможет. Так страшно, больно и холодно, что ты не справишься и ты будешь падать. Очень некрасиво и довольно мерзко.

И вот там, в холоде, темноте, боли и одиночестве ты будешь расти в себе то основание, стойкое и горячее, которое уже будет не жаром юности, но пламенем понимания.
Которое станет тобой.
Которому по плечу будет все то, с чем не мог справиться тот набор представлений, с которыми ты легконого вбежал в жизнь.
Которое уже не перемелет.
На это потребуется не год, не два, не пять. Это очень долго.

Вероятно, все это может работать как-то по-другому. У меня никогда не работало.

...Не сдаваться, как бы ни было больно, трудно и не за что ухватиться. Принимать все, как дар.
Не ныть.
Стараться услышать того, кто не ты.
Не отрезать себя от всех.

Следом за огнем появляется любовь.
Они оба будут расти бесконечно. Это вообще не значит, что больше не будет больно. Легко, невыносимо и необходимо

Никаких правил больше нет.
Потому что по-другому ты не можешь.

Но для тех, кто им стал, нет Завета, и истины нет.