С Никольской спускаюсь на площадь революции, потом иду мимо Большого, по улице, которая называется "Кузнецкий мост" (как вообще можно назвать мостом целую улицу?), по Рождественке, Неглинной, Петровскому и Страстному.
Я иду по всему этому, очень смотрю и слушаю, и вообще-то где-то здесь понимаю, почему многие видят мой Питер как "серый", "унылый", "холодный", "тяжелый", "монотонный" и какие там еще традиционные эпитеты обычно идут. Какой это вообще взгляд о другом и про другое. И объяснять, почему для меня он никогда не был таким - пожалуй, попытка ровно того же порядка, что объяснять, почему я люблю ноябрь.
Приехав в Москву, я пишу двум людям с вопросом, куда бы мне сесть. Мне нужно, чтобы было уютно, чтобы хороший вид из окон, чтобы удобный стол и чтобы меня никто не трогал. В общем, чтобы я могла спокойно нарисовать открытку и порадоваться тому, что я в Москве.
Оба очень долго не появляются в сети, хотя по логике должны бы, я мысленно поднимаю руки - "ладно, ладно, дорогая, веди сама".
На нужное кафе, идеальное по тз, набредаю очень быстро. Вскоре отвечает Зоя - советует, конечно, именно то место, где я сижу.
Когда я прохожу по Рождественке, мне вдруг ясно кажется, что внизу течет канал. Совершенно точно должнен быть. Я удивляюсь - в моей голове в Москве только три реки: Обводный канал (Обводной, да), Яуза и сама Москва-река, но конечно же спускаюсь. Вместо канала обнаруживаю бульвар, который все еще кажется немного рекой и называется Неглинной улицей. Шучу в чатике - мол, я все поняла, в Москве вместо рек бульвары. Тут же мне расказывают, что Неглинка - это река, которая убрана в трубу и течет здесь где-то под землей.
Я очень смеюсь - мой внутренний речной компас не подводит.
По времени мне уже пора искать метро, сиреневую ветку, но если я правильно все понимаю про наши нынешние отношения с Москвой, метро само найдется тогда, когда нужно.
Вскоре буквально втыкаюсь в лестницу на Пушкинскую. Проверяю. И действительно - сиреневая.
Я улыбаюсь.
Все правильно.