(тут всякая херня для себя, просто мотайте дальше)
После долгого выходного (Рудена, стеклодувная мастерская, пить гранатовое вино со льдом, слушать об Архангельске больное, ощупывать меру своей открытости) я захожу в кофейню, где часто завтракала сырниками с кофе по дороге в редакцию.
Эспрессо все еще почти идеален - очень густой, плотный, мягкий, с раскрывающейся бутоном горечью.
Я смотрю на свои руки - они не дрожат.
Может, впервые я действительно прощаю себя за уход из журналистики.
блаблабла
Я все еще не уверена, называется ли это предательством, но это точно не было бегством.
Я могу нести эту меру боли - я всегда несла ее и продолжаю нести, независимо от того, открываю ли новостные ленты.
Но мне нужно, чтобы то, что я делаю, было небесполезно. Не уходило в песок. Всем нам это нужно. И вообще-то между 2008 и 2018 годом огромная пропасть.
Я помогала и помогаю упсале, и скорее всего, когда освоюсь с новой работой, примкну к "Ночлежке". Я прям уверена, что моя социальная деятельность (опыта которой прям много у меня) выглядела бы сейчас совсем не так, но история в том, что поработав в нашей дорогой редакции с какого-то момента знаешь слишком много.
И я конечно так или иначе вернусь к детям.
Я выхожу и иду к дому привычным маршрутом вдоль Невы.
Я останусь с тобой, моя североглазая любовь - мне кажется, даже если уедут все. Даже если сбудутся худшие прогнозы. Сейчас я верю в это.
Я останусь здесь и останусь человеком.
Я собираю в голове те моменты моей жизни у границы внутреннего нравственного закона, когда я могла закрыть глаза, как Вильтруда, принять и смириться, оправдать и выдохнуть (такое искушение), или встать или сказать "нет". С того самого врезавшегося в память, в каком-то смысле первого, двенадцать лет назад, когда я громко сказала это "нет", несмотря на звенящий предельный ужас и пустоту за спиной.
Я далеко не всегда справлялась. Но меня радует то, что я вижу - даже не соотношением, а динамикой.
Привет, меня зовут Кэти, мне 28 годиков и я нахуй органически разучилась сознательно врать.
Я прям не лучший человек. Я все еще далеко не всегда успешно борюсь и с гордынькой, и с самоуничижением.
Мне все еще тяжело даются дружеские отношения - самые драгоценные для меня - и я прям бываю неадекватна.
Я из рук вон плохо справляюсь с семейными отношениями - в смысле кровных родственников. Я с трудом удерживаю в голове даже тех, кого искренне люблю. Я вообще с трудом помню про людей. Мне очень сложно бороться с инертностью, ленью и прочим внутренним гниенем. У этой борьбы очень неровная динамика.
Вообще во многом я бесконечно меньше того, чем могла бы быть.
Но сегодня все лучше, чем год назад. Еще лучше, чем два.
И так дальше.
Вот уже семь-десять лет, как я срослась с несколькими базисными вещами, которые я постоянно напоминаю себе.
Все закончится, и только со своей совестью я останусь навсегда.
Неважно, когда я умру, завтра или через несколько десятков лет, я потеряю только один момент настоящего.
Неважно, сколько у меня будет денег и будет ли крыша над головой.
Важно делать то, во что верю, быть честной и любить тех, кто рядом.
Любить всех, на самом деле.
Потому что каждый равно пуст, равно достоин любви, равно будущий будда.
Это то, что помогает мне идти все это время - даже если ничего не получается и я дно. Мои главные якоря.
И город. Потому что чувствовать, что я на ладони у Господа, мне дано не так уж часто.
А не чувствовать себя на ладони у города я почти и не умею.
Пора просто заканчивать этот монолог.
Все не будет хорошо, но такое счастье, что мы можем попытаться сделать хоть что-то достойно.