И мы секунду любили (с)
Пыль стадиона. Пестрые ограды в небо, облепленные маленькими хозяинами. Железка перед грудью. Скоро все закончится, будет ночь.
Жара.
Свисток, рев, острые шпоры хозяина – понеслась!
Крепко врезавшиеся удила, бесконечная пыль под веки, прыжок, еще… Дорога, рвущаяся под копыта, извивающаяся жара у темени, яркими сполохами – удары хлыста, когда все вокруг превращается во вспышку света, сухой ветер наотмашь… Только б не упасть…
Прикрыть глаза. Да, так легче. Ноги – машинально. Не впервой
Вспомнить.
Всего однажды Лошадь увидела Ее.
Ту, которой мечтала стать.
Широкую голову венчала двухзубцовая корона, плавная шкура блестела на солнце, тело спокойно плыло по траве, копыта мягко утопали в грунт. Глаза были опущены, а блестевшая от утренней росы трава мягко ласкала ноздри. Голова было совсем рядом с влажным черноземом, с тяжелыми каплями, с густой травой. Всегда любоваться землей. Беспокойным плетением травинок, плавно качающихся в густом воздухе, вдыхать головокружительный запах жизни, медленно, медленно скользить над ковром, чтобы верхушки редких колосьев щекотали живот. Чувствовать животом жизнь, как будто под тобой плещутся сотни тысяч таких же плавных, рогатых, спокойных, и под каждой тоже. Что может быть высшим счастьемй?…
Резкий удар ниже колена заставил резко распахнуть глаза, запрокинуть голову – не взяла барьер. Теперь – во что бы то ни было ускориться. Надо вперед, вперед, к дурацкой финишной ленте, смотреть, как она вырастает и растягивается перед глазами, а потом совсем охватывает все, становится горизонтом у ног, касается кожи…
Крики маленьких хозяинов били по ушам, но сами они уже скрывались за шорами. Ноги таяли, уносились с пылью, куда-то отнимались… Боль захватывала все тело, этаж за этажом, становилась телом…
Вдруг.
Нет, так не бывает.
Не должно быть.
Но было.
Немного сбоку от финишной стояла Она.
Ее не должно было быть тут, не может.
В пыли и резкости стадиона, облитой криками, исхлестанной сухостью.
Удила врезались почти до костей, хозяин завопил, но это было уже не важно. Всего несколько прыжков – и Лошадь была перед Ней. Финишная ленточка обняла чью-то чужую взмокшую грудь. И это тоже больше не было важным.
Важно было только одно существо. Воплощение всего мироздания. Начало и конец.
Совсем рядом.
А через вечную секунду… Она подняла глаза на Лошадь. Голова не шевельнулась, только огромные зрачки смотрели исподлобья. Лошадь чуть не отшатнулась от нахлынувшей тоски, горечи, зависти, мольбы…
Неужели это Она? Она же должна быть самой счастливой…
Но Лошадь уже поняла. Единственную просьбу, единственную боль, единственную жажду. Ты не можешь, но я сделаю за Тебя…
Резкий толчок – желанная земля ушла из-под копыт. Хозяин исчез из седла, его больше не существовало… Только крик и короткий хруст за спиной. Хрупкий баланс на задних ногах – и на Лошадь, прямо на глаза – упало солнце. Солнце, которое не могла увидеть Она. Оно все разрасталось, и в никуда уходила боль, барахтающиеся в воздухе копыта, пыль, ор… Лошадь впитывала его до последней частички, пока оно становилось всем, навсегда, в душу…
А потом наступила тьма…