Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Не знаю, хватит ли мне терпения написать про Выборг, но про человека, который вез меня обратно, я не написать просто не могу.
Когда рядом остановился микроавтобус "Фиат" и дверь мне открыл пожилой колоритный дядечка в толстовке "Кастл рок" старого образца и очках с желтыми стеклами, я поняла, что попала, куда надо.
Ну а уж когда забралась в кабину и услышала играющего Стинга и вовсе почувствовала себя дома.
В общем, задушевно трепались мы со Шведом всю дорогу до Ладожского вокзала. О музыке, Питере, Выборге, людях. На "ты" переходим быстро и естественно, разговор спорится и ладится. Швед рассказывает про свою девушку, кардиолога на пенсии, которая учит молодых специалистов, рассказывает про последствия сталинских перетасовок людей в Выборге, рассказывает про туристов, которые ездят в Финляндию кататься на велосипедах и еще про всякое, расспрашивает меня, я отвечаю охотно и радостно, расспрашиваю его, мы рассказываем много и с удовольствием, приходим к общим знаменателям. Он оказывается бывшим панк-музыкантом, называет группы, в которых играл, из которых я запоминаю только "Аукцыон", рассказывает, как не так давно делали с другом фестивали "Окна открой". Рассказывает про то поколение молодых и безумных, не признававших денег и общества, живших "на полную" и не заботясь ни о чем, поколение, из которых мало кто дожил и до середины жизни. Говорит, что панк не о том, это тогда он сам был молодым и безумным, "ну а против кого бунт, против кого? Ну смешно же. Бунт только если против себя, а это же совсем другое и совсем другая музыка".
Потом спрашивает: "А вот есть у тебя цель в жизни? Такая, большая, настоящая, понимаешь?" Я долго медлю и, наконец, отвечаю: "Быть хорошим педагогом и хорошей матерью". Швед смотрит на меня долго и удивленно, качает головой и говорит, что я молодец. А потом рассказывает о жене, которая погибла в 38 и оставила ему двоих детей, которых воспитывала в итоге его мать и как он жалеет об этом...
Мы расстаемся закадычными друзьями, обнимаемся и расцеловываемся в щеки на прощание, я покупаю ему две пачки "West" - ему сегодня в ночной рейд, а осталось всего три сигареты.
"До встречи! Даст Бог - увидимся!" - кричит мне вслед музыкант с молодыми глазами в толстовке Кастл Рок.
Когда рядом остановился микроавтобус "Фиат" и дверь мне открыл пожилой колоритный дядечка в толстовке "Кастл рок" старого образца и очках с желтыми стеклами, я поняла, что попала, куда надо.
Ну а уж когда забралась в кабину и услышала играющего Стинга и вовсе почувствовала себя дома.
В общем, задушевно трепались мы со Шведом всю дорогу до Ладожского вокзала. О музыке, Питере, Выборге, людях. На "ты" переходим быстро и естественно, разговор спорится и ладится. Швед рассказывает про свою девушку, кардиолога на пенсии, которая учит молодых специалистов, рассказывает про последствия сталинских перетасовок людей в Выборге, рассказывает про туристов, которые ездят в Финляндию кататься на велосипедах и еще про всякое, расспрашивает меня, я отвечаю охотно и радостно, расспрашиваю его, мы рассказываем много и с удовольствием, приходим к общим знаменателям. Он оказывается бывшим панк-музыкантом, называет группы, в которых играл, из которых я запоминаю только "Аукцыон", рассказывает, как не так давно делали с другом фестивали "Окна открой". Рассказывает про то поколение молодых и безумных, не признававших денег и общества, живших "на полную" и не заботясь ни о чем, поколение, из которых мало кто дожил и до середины жизни. Говорит, что панк не о том, это тогда он сам был молодым и безумным, "ну а против кого бунт, против кого? Ну смешно же. Бунт только если против себя, а это же совсем другое и совсем другая музыка".
Потом спрашивает: "А вот есть у тебя цель в жизни? Такая, большая, настоящая, понимаешь?" Я долго медлю и, наконец, отвечаю: "Быть хорошим педагогом и хорошей матерью". Швед смотрит на меня долго и удивленно, качает головой и говорит, что я молодец. А потом рассказывает о жене, которая погибла в 38 и оставила ему двоих детей, которых воспитывала в итоге его мать и как он жалеет об этом...
Мы расстаемся закадычными друзьями, обнимаемся и расцеловываемся в щеки на прощание, я покупаю ему две пачки "West" - ему сегодня в ночной рейд, а осталось всего три сигареты.
"До встречи! Даст Бог - увидимся!" - кричит мне вслед музыкант с молодыми глазами в толстовке Кастл Рок.