У меня чуть устали ноги от танцев, но на улице - снег хлопьями, самое время греть руки о большую оранжевую кружку какао с маршмеллоу и смотреть через стеклянную дверь в каменной арке, как на Александровский падает снег.
Что рассказать тебе?
Мне почти тридцать, я снова собираюсь менять профессию. Пытаюсь прикинуть, жалела бы я обо всем этом свое метаниии, если бы умела мыслить в будущее, или имела бы амбиции. "Живи, и дай жить другим", - было много лет написано много лет над моим письменным столом, так впечатлила когда-то в средней школе эта цитата из "Дорогой Памелы" БДТ. Жить свою и заботиться разве что о том, чтобы дать ту меру тепла, любви и поддержки, на которую способен, "тем, кто рядом, тем, кто нуждается в моей любви". (Это уже Воннегут, да). Как бы мне хотелось когда-нибудь действительно хорошо справляться с этим.
Что спеть тебе?
Я бы сказала, что в жизни становится только больше любви и боли, но на самом деле - будем честны - и любовь, и боль уже много лет назад уткнулись в потолок способностей моей нервной системы. Стоит тому или другому (или обоим вместе) стать еще капельку острее, а восприятию - пропустить концентрированную эмоцию, и меня кидает в слезы, ничего не могу с собой поделать. Я только стараюсь удерживаться под тем самым потолком, ничего не убивать и все впускать в себя - мир-то действительно становится с каждым днем только огромнее и огромнее, и ничего не можешь с этим сделать. Хватило б только сил самому возвратить этот дар.
Что дать тебе?
Мне так не хватает вас всех, раскиданных по городам, странам и континентам, с кем я не могу быть рядом в нашем горе и радости, моих дорогих друзей. Но я выхожу на улицы, и сердце уютно сворачивается на тротуарах моего города. Касаться вас через пуленепробиваемое стекло интернета еще труднее.
Есть много радости в почти абсолютной свободе действий (в которую готовы вмешиваться разве что в критических точках точках типа "Можно я на полгода уеду работать в Сирию", и, наверное, это к лучшему), в личном пространстве с избытком и вместе с тем, с домом, куда хочется возвращаться. Но по-прежнему мало кто мог бы относиться ко мне строже, чем я сама. В сущности, мы все здесь дети Лилит, и, конечно, это ужасно болит.
Я как обычно бессвязна. Как это называется, когда мне подспудно хочется оказать в вагоне метро в момент взрыва гораздо слабее, но похоже на то, как хочется ехать в горячую точку?