[сирокко и вереск]

Пока не занырнула с головой в "Великую Войну", быстро допишу персонажное про Инион. Прямо быстро, поэтому не так художественно, как хотелось бы, и слишком многобуквенно, но работать над текстом некогда.

Инион, почти двухсотлетняя очень темная волшебница, семнадцать лет заново растущая в детском теле, со всеми подростковыми гормонами и желанием играть, отлично копирующая детскую мимику ровно до тех пор, пока что-нибудь не выбьет ее из колеи, презирающая всех вокруг, жесткая собственница ко всему, что считает своим.
Инион Ду, во имя которой уже была проведена сотня ритуалов с сотней жертв, которой предстоит провести последний, сто первый, который замкнет эту жуткую и прекрасную эстетику, даст ей полную власть.


Никто и ничто не войдет и не выйдет из круга, а также не услышит, не увидит и никаким иным образом не узнает о происходящем здесь без моей на то воли.

"Это было как у ребенка конфету отнять", - буду я смеяться парой дней позже, сидя с директором на гриффиндорской крыше в белом платье, купаясь в осознании своей силы. Сначала надо будет немного поработать, потом - можно развлекаться. Легко перевести стрелки, ускользнув от правды полуправдами, чтобы потом по-детски испуганно распахивать глаза, когда большие взрослые волшебники будут рассказывать тебе свои планы по выслеживанию тебя же, доверять писать манифестации и успокаиваться, когда ты им будешь рассказывать про свои якобы проведенные ритуалы защиты от Инион Ду.
Просить кузена выверять защитную манифестацию, которая должна будет защищать меня от темного художника, объясняя - да-да, это от прабабушки, смеяться про себя и жалеть только, что это не вчерашний защитный ритуал от Прюденс, было бы совсем смешно.
Внимательно выслушивать, что удалось наковырять предсказателям, вызываться помогать, самой предлагать допросить в комнате правды - развлекаться вовсю в ожидании бала, когда придет то самое время.
Нелепые, наивные дети и взрослые. Как многого им не достает, совсем скоро все необходимое даст своим воспитанникам моя новая ирландская школа, впрочем, это не главное.

По праву хозяина я вызываю в ритуальный круг тень из этого портрета, которая не будет иметь возможности лгать, недоговаривать или не отвечать на мои вопросы.

Сложить два и два и связать эту досадную тень и убийство Полной дамы очень просто. И пусть бы он резвился и перерезал все портреты в этой школе, я бы бровью не повела, но трогать портрет МОЕГО факультета?
Вред МОИМ людям могу причинять только я, дорогой. Чудовищно глупо с твоей стороны.
Я уже готова закончить ритуал и уничтожить тень того, кто погиб для моего крестража, как в голову приходит забавное.
- Чего ты хочешь кроме того, чтобы убивать?
- Новое тело.

Не то чтобы он был мне очень нужен. Но иметь собственного раба, который никогда не сможет тебе вредить, никогда не помешает. Иметь под рукой талантливого художника - тем более. Половину каждого года я отдам тебе для путешествий, живописи и личной жизни. Половину каждого года ты будешь подле меня, помогая словом и делом. Это куда веселее, чем до невозможности правильный и скучный Макс. Из двух бессмысленных зайцев можно быстро сделать одного полезного.
Империо, Макс - встань в ритуальный круг. Посмотри напоследок забавный фильм перед своим бесконечным заключением. Жалко, что не успели с Думосливом, но и так хватит. Филин в двух клетках без дверей, придавленный ирландским трилистником, символизирует твою абсолютную беспомощность передо мной.

Я устранюсь от происходящего только через несколько часов, когда искатели подойдут ко мне слишком близко, убрав из сознания воспоминания об этом ритуале на двое суток. Перед этим буду, так же забавляясь, имитировать бурную деятельность по спасению Макса. Ну, хватит, теперь выбирайся самостоятельно, покажи, чего ты стоишь.

По праву учителя и человека, благодаря которому Прюденс Тринити Треверс стала той, кем стала, я лишаю ее возможности нанести мне вред словом или делом, а также узнать мою истинную сущность ритуалом или иным способом самостоятельно или с помощью других людей.

Глупая дура, самовольная девка, слабая, оступившаяся на середине, испортившая красоту моего ритуала, как ты только жива еще, тварь.
Друзей надо держать близко, а врагов - еще ближе. Уже на второй день я прихожу в Отдел особых поручений как домой, пью кофе, слушаю планы на поисковые ритуалы на меня, от которых я защитилась еще накануне (и аккуратно переписала истинные имена всех Треверсов) и киваю головой, когда Прюденс извиняется передо мной, пройдясь по кузену на предмет его национальности. Я вижу пожилую, уставшую волшебницу, которая хочет умереть, сижу перед ней в юном, семнадцатилетнем теле с большой и великой жизнью впереди, со страстным желанием ее жить - и боже мой, как это сладко. Как сладко видеть ее, чья невыносимо долгая жизнь от начала и до конца была отравлена ненавистью ко мне, той ненавистью, которая бывает только от очень большой любви. Только когда она вскидывает голову и четко раскидывает своих сотрудников, мелькает горделивое - "моя девочка".

Сотни людей в сотне посвященных мне ритуалов забирали контроль и меняли реальность по своей воле.
Сотни людей в сотне ритуалов передавали мне эту власть.
По праву полученной власти я заявляю свое право делать так всегда.
За это по праву хозяина я жертвую всеми людьми, которые участвовали в ритуалах во имя мое.

Все это - только развлечения, конечно.
Пока корпус опустел, а танцевальные пары кружатся по гравию, я провожу свой ритуал, которого ждала так бесконечно долго. Абсолютная власть как она есть. Что бы ни последовало дальше, они все опоздали. Непоправимо, жутко, восхитительно опоздали. Я надеваю белое платье. Моя эйфория бесконечна. Мне кажется, что я летаю чуть-чуть над землей. Я тот выпущенный джин в ипостаси, когда он готов исполнять желания, если они ему понравятся.

Директор? Пойдемте пить брют на крышу Гриффиндора. Я дам вам пообщаться со своей бабушкой, если вы действительно хотите только того, чего просите.
Директор, чудный, непонятный зверек, не глупый, не слабый, даже достойный и эффективный, но абсолютно, совершенно непонятный. Почему он делает то, что делает. Почему разговаривает так, как разговаривает. Сколько бы я ни наблюдала, я не понимаю этой логики, но она вызывает какое-то уважение. И, конечно, когда у меня будет на это время, я достану этого Скамандера из-под земли, заставлю целовать ваши ботинки а потом лично прикончу.
Я из-за него расстроилась.

Конечно, каждый, кто выходил со мной на крышу, ушел бы оттуда либо готовый помогать мне по своей воле, либо по моей. В сражении удобнее, конечно, второе, но у нас тут кампания.

Но директор так безупречен в своих словах, а небо так волшебно усыпано осыпающимися звездами, что я скидываю ему кусок правды с барского плеча - у меня сегодня праздник, в конце-концов - и мы договариваемся. Это пьянящее, восхитительное чувство, впервые за бесконечные семнадцать лет - к тебе обращаются соответственно твоему статусу, твоей силе, твоему величию.

Вы сделаете для меня ирландскую школу? Очень мило, давайте, вот на Прюденс с удовольствием посмотрю, мне нравится. Прюденс, пойдем разговаривать на крышу. Что-то мне подсказывает, что у тебя есть шанс уйти с нее без империуса.

Мы сидим плечом к плечу под звездами, я и моя маленькая постаревшая ученица, с любовью и ненавистью, я ловлю тот бесконечно хрупкий призрак мнимого неодиночиства рядом с тем, кто помнит и знает меня, с тем, кто помнит наше время, с тем, с кем я так долго делила свои знания и свое отшельничество, с тем, из-за кого я погибла. Вдруг я понимаю, что как бы мы ни были обречены на ненависть, нас ждет еще много партий в шахматы за вином, и как бы мы ни балансировали на острие друг с другом, у нас еще будут общие дела, я оставлю ее для себя точно так же, как она оставит меня для себя.

(На самом деле, нечего не подходит лучше, чем романс Олафа Кальдмеера, который прислала мне по всему этому поводу Ева после игры. Только помните - я счастлив встретить Вас, враг мой бешеный - друг мой неразлучный. Что ж, зажженному положено гореть - мы не знаем, что судьба подбросит вскоре. Даст она кому-то жизнь, кому-то - смерть, ну а с вами нас всегда рассудит море). Ну и "Адмирал", который Вальдес, тоже конечно.

Все остальное - только последние аккорды моего сегодняшнего праздника. Они все приходят непоправимо поздно, приходят с такими нелепыми обвинениями, что только смешно - я не помню, что случилось с Розье, уже догадываюсь, что это как-то связано со мной, но прошло уже больше трех часов - значит, это не зелье, а ритуал, а если ритуал, то следствию со мной искать нечего. И такой восторг - ловить наконец-то подобающие взгляды, говорить на правах сильного со всеми этими людьми, которые достаточно умны, чтобы понимать, что происходит, держать руку на своей палочке рядом с рукой Прюденс и знать, что сейчас мы в слишком многих смыслах на одной стороне. Да, конечно, давайте я не буду трогать вашу Англию по-плохому до полного совершеннолетия, до двадцати одного года. Мне есть чем заняться. Да, авроры меня случайно выпустят, договорились. Да, все будут довольны. Смотрите, как приятно иметь дело с умными людьми, у меня сегодня праздник, я готова подарить вам чистую репутацию на сегодня, а в будущем мы сочтемся.

Это мой последний, третий подарок в мой лучший день. Подарков должно быть ровно три, мы все это знаем.

Ирландия будет свободной, статут будет сброшен, а потом все те, с кем имеет счеты с моей страной, заплатят по ним с лихвой. Это обещаю вам я, Финоуалла О'Доннелл, темная дочь Ирландии.

Леди Прюденс, партию в шахматы?