Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Вот ты себе на даче тихо, никого не трогая, собираешь палую листву граблями и вдруг ловишь себя на том, что у тебя в голове уже давно Аристотель, Есенин и Евтушенко спорят о том, какой должна быть поэзия, Пушкин тихо ржет поодаль и строчит эпиграмму, а Мандельштам курит, саркастически приподнимает бровку и пытается делать серьезный заинтересованный вид.
А, кстати, я дерево впервые в жизни топором срубила! Сухостой, но серьезный такой. Бензопилой деревья валила, ручной пилой тоже, а вот топором - никогда.
Когда я когда-то в средней школе пыталась разрубить корягу топором, у меня это категорически не выходило, потому что я никак не могла попадать с хорошего размаха хоть приблизительно в одну точку. Поэтому я смирилась с тем, что рубить топором - это не женское дело и ограничилась колкой дров. Тот факт, что дрова я уже давно колю качественно и точно, у меня как-то с возможностью рубить в голове не связывался)
А вот те ж. Потом и на полешки разрубила ^^
Горжусь собой неимоверно)
Приводить участок в порядок - счастье, разбирать валежник - счастье, рубить дрова - счастье, топить печку - счастье, на даче я работаю почти не поднимая головы, и клещами меня от всего этого не оттащить. Мама робко подходит ко мне и спрашивает, можно ли ей почитать книжку, а то она себя неловко чувствует, что отдыхает, пока я тут работаю вовсю)
Тихо вокруг и птицы заливаются. Благодать, в общем.
А, кстати, я дерево впервые в жизни топором срубила! Сухостой, но серьезный такой. Бензопилой деревья валила, ручной пилой тоже, а вот топором - никогда.
Когда я когда-то в средней школе пыталась разрубить корягу топором, у меня это категорически не выходило, потому что я никак не могла попадать с хорошего размаха хоть приблизительно в одну точку. Поэтому я смирилась с тем, что рубить топором - это не женское дело и ограничилась колкой дров. Тот факт, что дрова я уже давно колю качественно и точно, у меня как-то с возможностью рубить в голове не связывался)
А вот те ж. Потом и на полешки разрубила ^^
Горжусь собой неимоверно)
Приводить участок в порядок - счастье, разбирать валежник - счастье, рубить дрова - счастье, топить печку - счастье, на даче я работаю почти не поднимая головы, и клещами меня от всего этого не оттащить. Мама робко подходит ко мне и спрашивает, можно ли ей почитать книжку, а то она себя неловко чувствует, что отдыхает, пока я тут работаю вовсю)
Тихо вокруг и птицы заливаются. Благодать, в общем.
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Или вот вчера вечером иду гулять такая красивая в платьишке и соломенной шляпке, даже прям на каблуке небольшом, только кофточка сверху, да палантин накинут, а навстречу мне люди в куртках и пальто, смотрят и улыбаются, и машины сигналят приветливо, и на Неву, куда же после дачи, как не на Неву, тихо и легко, почти девять вечера - а еще солнце вовсю, идешь себе легонечко, шаг с мыска на каблук, чтобы тихо и невесомо, потихонечку холодает и в какой-то момент становится зябко, думаю - погреться бы, да где тут, посередине набережной, и тут подъезжает лимузин, стекло опускает, и водитель радостно кричит: "Девушка, какая у вас шляпка чудесная! И идете красиво очень". Я смеюсь, благодарю и желаю хорошего вечера, он взаимно, собирается уже отъезжать, но вдруг останавливается: "Может, вас покатать немного, или подвезти там?". Я уже почти успеваю по привычке отказаться, но смотрю на добрый прямой взгляд и киваю: "А давайте". И мы катаемся, болтаем про всякое, а солнце все не собирается садиться.
И потом еще завернуть к моим замечательным, Скальд играет в какую-то очень красивую игрушку, а Рос совсем сонная, в желтом сарафанчике и разных полосатых носках, и очень-очень красивая, и хорошо-хорошо.
Или вот сегодня - после утреннего солнца налетает ветрище и ждешь-чуешь: ливень, скоро должен быть ливень, и сначала мелкими крапами, а потом действительно холодной стеной, и лететь сквозь нее на Шорохе, вымокая до нитки крупным и весенним, казалось бы, что может быть лучше вообще, но вылетаешь на Садовую и вдруг прямо перед глазами из-за туч выходит, выблескивает, высвечивается солнце, и все-все - мокрый асфальт, окна, машины, все разом взрывается расплавленным золотом, вся улица вширь и вглубь становится разом рекой света, и смеешься в голос, потому что от такой красоты или смеяться, или плакать, по привычке отдаешь честь пожарному на вышке и чувствуешь, как разворачиваются крылья - прямо сквозь грудную клетку.
Потом начинаешь люто мерзнуть, конечно же, но тебе выдают сухую и теплую, желтую-прежелтую футболку, прощаешься и едешь дальше, дальше, еще быстрее, пока не устаешь и не падаешь на скамейку в сквере, снова начинаешь дрогнуть, но добрые люди видят, подходят и говорят - "Нет, девушка, не годится так, вы же замерзнете совсем. С Пасхой вас!" - и наливают на два пальца водки в стакан, я благодарю и опрокидываю - и правда заболеть негоже, а виски под рукой нет, сажусь ехать дальше, и тут вспоминаю, что есть чудесная Кара, звоню, приезжаю, укутываюсь в тыщу одеял, меня отпаивают горячим молочным улуном и мы едим столовыми ложками финский йогурт из ведра, и смотрим четвертый сезон Доктора.
Я хочу писать длиннющие письма от руки, но все одергиваю себя: "Женщина, пожалей человека, он-то в чем виноват столько бессмыслицы читать". И вообще одергиваю, одергиваю, одергиваю, но понемнооооожечку, милилишажками перестаю это делать, потому что я все равно вот так все, и дело не в "быть собой" - ну кто эту ересь выдумал вообще, а просто быть, целиком быть и свершаться в этом мире органично ему, и не сдерживать этого самого "быть", и не пытаться его обмануть.
Я сижу дома в желтой-желтой футболке, полосатых-полосатых гольфах и клечатом-клечатом пледе и так сильно люблю, что это уже совсем переходит в абстрактность.
А через пару дней меня ждет май и цветущая Москва. И это отлично, как ни крути.
И потом еще завернуть к моим замечательным, Скальд играет в какую-то очень красивую игрушку, а Рос совсем сонная, в желтом сарафанчике и разных полосатых носках, и очень-очень красивая, и хорошо-хорошо.
Или вот сегодня - после утреннего солнца налетает ветрище и ждешь-чуешь: ливень, скоро должен быть ливень, и сначала мелкими крапами, а потом действительно холодной стеной, и лететь сквозь нее на Шорохе, вымокая до нитки крупным и весенним, казалось бы, что может быть лучше вообще, но вылетаешь на Садовую и вдруг прямо перед глазами из-за туч выходит, выблескивает, высвечивается солнце, и все-все - мокрый асфальт, окна, машины, все разом взрывается расплавленным золотом, вся улица вширь и вглубь становится разом рекой света, и смеешься в голос, потому что от такой красоты или смеяться, или плакать, по привычке отдаешь честь пожарному на вышке и чувствуешь, как разворачиваются крылья - прямо сквозь грудную клетку.
Потом начинаешь люто мерзнуть, конечно же, но тебе выдают сухую и теплую, желтую-прежелтую футболку, прощаешься и едешь дальше, дальше, еще быстрее, пока не устаешь и не падаешь на скамейку в сквере, снова начинаешь дрогнуть, но добрые люди видят, подходят и говорят - "Нет, девушка, не годится так, вы же замерзнете совсем. С Пасхой вас!" - и наливают на два пальца водки в стакан, я благодарю и опрокидываю - и правда заболеть негоже, а виски под рукой нет, сажусь ехать дальше, и тут вспоминаю, что есть чудесная Кара, звоню, приезжаю, укутываюсь в тыщу одеял, меня отпаивают горячим молочным улуном и мы едим столовыми ложками финский йогурт из ведра, и смотрим четвертый сезон Доктора.
Я хочу писать длиннющие письма от руки, но все одергиваю себя: "Женщина, пожалей человека, он-то в чем виноват столько бессмыслицы читать". И вообще одергиваю, одергиваю, одергиваю, но понемнооооожечку, милилишажками перестаю это делать, потому что я все равно вот так все, и дело не в "быть собой" - ну кто эту ересь выдумал вообще, а просто быть, целиком быть и свершаться в этом мире органично ему, и не сдерживать этого самого "быть", и не пытаться его обмануть.
Я сижу дома в желтой-желтой футболке, полосатых-полосатых гольфах и клечатом-клечатом пледе и так сильно люблю, что это уже совсем переходит в абстрактность.
А через пару дней меня ждет май и цветущая Москва. И это отлично, как ни крути.
воскресенье, 05 мая 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Господи Боже мой, удостой
Не чтобы меня утешали,
Но чтобы я утешал;
Не чтобы меня понимали,
Но чтобы я понимал.
Не чтобы меня любили,
Но чтобы я других любил.
Об этих милостях молю Тебя, Боже,
Ибо отдавая, мы получаем;
Забывая о себе – находим себя;
Прощая другим – сами обретаем прощения;
Умирая – воскресаем к жизни вечной
целиком
Не чтобы меня утешали,
Но чтобы я утешал;
Не чтобы меня понимали,
Но чтобы я понимал.
Не чтобы меня любили,
Но чтобы я других любил.
Об этих милостях молю Тебя, Боже,
Ибо отдавая, мы получаем;
Забывая о себе – находим себя;
Прощая другим – сами обретаем прощения;
Умирая – воскресаем к жизни вечной
целиком
суббота, 04 мая 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
- Так и забыла позагорать.
- Ну ты можешь так же в лифчике до автобуса дойти, спинка загорит.
- Мама! Ладно тут, на участке, но тебя не смущает то, что твоя дочь пойдет через полсадоводства в нижнем белье?!
- Ну... А что, я тоже так собиралась, все равно как купальник выглядит. Думаешь, нельзя?
Так и шли. Обе в красных лифчиках и черных фетровых шляпах. Вырасти за кулисами - это не лечится.
Или вот чудный диалог. Зашла у нас речь про семью нашу. Мама говорит.
- Ну ты же понимаешь, я вообще человек не приспособленный ни к семейной жизни, ни к материнству, абсолютно. Это ты у нас в ту породу пошла (имеются в виду бабушка и прабабушка по отцовской линии). Только вот образование твое... слишком высшее. А ты его еще и повышаешь постоянно.
- Ну а как, тут уже иначе никак. Иначе только если спиться можно.
Мама смотрит на меня задумчиво, смотрит
- Вот ты знаешь, мне иногда кажется, что спиться - оно, может, и лучше. Спивается человек, там с ним рядом хотя бы можно сесть, выпить и понять что-то. А тут чего? Ничего.
Так и живем)
- Ну ты можешь так же в лифчике до автобуса дойти, спинка загорит.
- Мама! Ладно тут, на участке, но тебя не смущает то, что твоя дочь пойдет через полсадоводства в нижнем белье?!
- Ну... А что, я тоже так собиралась, все равно как купальник выглядит. Думаешь, нельзя?
Так и шли. Обе в красных лифчиках и черных фетровых шляпах. Вырасти за кулисами - это не лечится.
Или вот чудный диалог. Зашла у нас речь про семью нашу. Мама говорит.
- Ну ты же понимаешь, я вообще человек не приспособленный ни к семейной жизни, ни к материнству, абсолютно. Это ты у нас в ту породу пошла (имеются в виду бабушка и прабабушка по отцовской линии). Только вот образование твое... слишком высшее. А ты его еще и повышаешь постоянно.
- Ну а как, тут уже иначе никак. Иначе только если спиться можно.
Мама смотрит на меня задумчиво, смотрит
- Вот ты знаешь, мне иногда кажется, что спиться - оно, может, и лучше. Спивается человек, там с ним рядом хотя бы можно сесть, выпить и понять что-то. А тут чего? Ничего.
Так и живем)
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Все три дня. Все эти тихие три дня в моей голове почти постоянно звучал внезапно вот этот написанный этим летом в Таллине текст. Что хочешь, то и делай)
Приезжаешь в город - а тут тоже лето вовсю.
Надену платьишко, пойду гулять.
______________________
Написано позавчера на побережье, пунктуация и почему-то повтор предложения сохранен)
Понимаешь, мой друг, все что есть важного — это я и ты. Ты смотришь мне в глаза? Смотри. Пока не увидишь в них свои. Видишь ли, мой друг, все эти чертовы глупости, которыми мы занимаемся с очень серьезным видом — это всего лишь чертовы глупости. И их, конечно, тоже нужно делать, и делать хорошо, только ты помни: главное — это мы с тобой. Ты редкостная хренатень, скажем честно, да и я ничуть не лучше, но дело-то не в этом. Ты посмотри повнимательнее. И ты увидишь во мне Бога. И в себе Бога. Бога, истину, идею, меру, суть - неважно, называй, как угодно.
Смотри в мои глаза - видишь, в них светятся твои.
Видишь ли, мой добрый друг, какая штука. Мы — это все, что есть у нас. Мы — это все, что есть у нас. Потому что без тебя меня нет, да и тебя без меня.
Потому что — какая загвоздка — мы можем по-настоящему увидеть себя только в чужих глазах.
Да и кто мы, если мы не любим. Если нас не любят. Так, хренатень какая-то.
Приезжаешь в город - а тут тоже лето вовсю.
Надену платьишко, пойду гулять.
______________________
Написано позавчера на побережье, пунктуация и почему-то повтор предложения сохранен)
Понимаешь, мой друг, все что есть важного — это я и ты. Ты смотришь мне в глаза? Смотри. Пока не увидишь в них свои. Видишь ли, мой друг, все эти чертовы глупости, которыми мы занимаемся с очень серьезным видом — это всего лишь чертовы глупости. И их, конечно, тоже нужно делать, и делать хорошо, только ты помни: главное — это мы с тобой. Ты редкостная хренатень, скажем честно, да и я ничуть не лучше, но дело-то не в этом. Ты посмотри повнимательнее. И ты увидишь во мне Бога. И в себе Бога. Бога, истину, идею, меру, суть - неважно, называй, как угодно.
Смотри в мои глаза - видишь, в них светятся твои.
Видишь ли, мой добрый друг, какая штука. Мы — это все, что есть у нас. Мы — это все, что есть у нас. Потому что без тебя меня нет, да и тебя без меня.
Потому что — какая загвоздка — мы можем по-настоящему увидеть себя только в чужих глазах.
Да и кто мы, если мы не любим. Если нас не любят. Так, хренатень какая-то.
четверг, 02 мая 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Вот так стоишь на вокзале, покупаешь билет, никого не трогаешь, а потом - оп, двенадцатый, а ты бодро отплясываешь в Стауте. (Он, к слову, куда меньше стал похож на кабак и куда больше на бар, ну да ладно).
- Это что сейчас такое было? - вопрошает солист после того, как я все-таки не выдержала и оттанцевала первую песню - Девушка, как вас зову... ээээ, в смысле, давайте мы будем играть, а вы будете танцевать!
Подруга, с которой мы не виделись уже лет пять, слушает мою очередную байку, кажется про то, как я от грабителей отбилась, и протягивает: "Даааа, круто ты изменилась" - и дарит самодельную сережку - ловец снов, с перьями и бусинами, как положено.
Когда она только позвонила, после моего "да, здравствуй" затянулась мхатовская пауза, за которой последовало шокированное "какая ты.... СПОКОЙНАЯ?". Пока мы шли по Садовой, меня раза два тыкали пальчиком и спрашивали, все ли в порядке. Да, да, прошло много лет, в порядке теперь выглядит так. "То есть, мне не послышалось по телефону?"
А с мальчиком, имени которого я не помню, мы долго обсуждали театр, Чацкого, Гамлета и кого-то еще.
Все вокруг программисты, как жить.
Перед тремя днями отдыха на даче вполне можно позволить себе передозировку людей.
- Это что сейчас такое было? - вопрошает солист после того, как я все-таки не выдержала и оттанцевала первую песню - Девушка, как вас зову... ээээ, в смысле, давайте мы будем играть, а вы будете танцевать!
Подруга, с которой мы не виделись уже лет пять, слушает мою очередную байку, кажется про то, как я от грабителей отбилась, и протягивает: "Даааа, круто ты изменилась" - и дарит самодельную сережку - ловец снов, с перьями и бусинами, как положено.
Когда она только позвонила, после моего "да, здравствуй" затянулась мхатовская пауза, за которой последовало шокированное "какая ты.... СПОКОЙНАЯ?". Пока мы шли по Садовой, меня раза два тыкали пальчиком и спрашивали, все ли в порядке. Да, да, прошло много лет, в порядке теперь выглядит так. "То есть, мне не послышалось по телефону?"
А с мальчиком, имени которого я не помню, мы долго обсуждали театр, Чацкого, Гамлета и кого-то еще.
Все вокруг программисты, как жить.
Перед тремя днями отдыха на даче вполне можно позволить себе передозировку людей.
среда, 01 мая 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Такой май, и вообще, так что пойду-ка я покупать билет Москва-Петербург обратный, в ночь с 13го на 14е.
Когда поеду туда, в душе не чаю, как сложится, может, с 8го на 9е, может, с 9го на 10е, поеду стопом.
Так что, друзья мои замечательные, традиционный вопрос, у кого я буду жить на этот раз)
Я по-прежнему очаровательна, пеку блины, делаю массаж, ухожу рано и прихожу поздно. То есть, в общем, мне нужно место на переночевать, позавтракать и где был бы свободный кусок площади метр на метр, чтобы я смогла делать экзерсис).
Люблю вас, предлагайте интересные штуки на поделать/погулять/посмотреть)
Когда поеду туда, в душе не чаю, как сложится, может, с 8го на 9е, может, с 9го на 10е, поеду стопом.
Так что, друзья мои замечательные, традиционный вопрос, у кого я буду жить на этот раз)
Я по-прежнему очаровательна, пеку блины, делаю массаж, ухожу рано и прихожу поздно. То есть, в общем, мне нужно место на переночевать, позавтракать и где был бы свободный кусок площади метр на метр, чтобы я смогла делать экзерсис).
Люблю вас, предлагайте интересные штуки на поделать/погулять/посмотреть)
02:07
Доступ к записи ограничен
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Я настолько люблю своего брата, что почти весь вечер плясала у него на свадьбе, хотя, в общем, на ноге даже стоять не могла). Ну а что сделаешь, если просит.
Кажется, я все-таки напишу большой пост про все это, потому что печально очень, на самом деле.
Но вот мы с ним отличные, ничего не знаю)
Кажется, я все-таки напишу большой пост про все это, потому что печально очень, на самом деле.
Но вот мы с ним отличные, ничего не знаю)
вторник, 30 апреля 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
"Здравствуйте.Вы просили напомнить))" - пишет мне ученица. И продолжает: "только я не помню про что"
Отлично, ящитаю.
Вываливаются мне навстречу из раздевалки: "Там слэндермен!!!"
Я сначала думала, ослышалась, но нет). Потом коллективный разум решил, что он перебрался из соседнего здания, которое как раз из-за него и закрыли. Интересуются: "А дети пропадали?" "Конечно!" - ответственно заявляю я.
"А, может, не только дети... А, может, он превратился в... Катерину Яновну?" "А вот поедем с вами в Репино и узнаете" - нехорошо улыбаюсь я. Дети с криками убегают по лестнице, смешно размахивая руками.
Люблю их)
Отлично, ящитаю.
Вываливаются мне навстречу из раздевалки: "Там слэндермен!!!"
Я сначала думала, ослышалась, но нет). Потом коллективный разум решил, что он перебрался из соседнего здания, которое как раз из-за него и закрыли. Интересуются: "А дети пропадали?" "Конечно!" - ответственно заявляю я.
"А, может, не только дети... А, может, он превратился в... Катерину Яновну?" "А вот поедем с вами в Репино и узнаете" - нехорошо улыбаюсь я. Дети с криками убегают по лестнице, смешно размахивая руками.
Люблю их)
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Окей, я проглотила вчера "Судьбу человека" Шолохова. Окей, я прожевала вчера-сегодня Платонова.
Но когда я дошла до книжицы "Это мы, господи" какого-то писателя, получившего за нее премию Солженицына, это было уже слишком. Потому что много страниц подряд там безостановочно детально расписывалось, как отстреливают, мучают, как отваливаются отмороженные пальцы, как разрывают на части живое, что ты чувствуешь, когда умираешь от тифа, сброшенный с нар в концлагере в... Впрочем, хватит.
Безостановочно. Подряд. Только это.
Вот тут я не выдержала. Вернее, не выдержало сознание, потому что в какой-то момент я просто перестала понимать написанную речь, в прямом смысле. Я читаю буквы и мозг отказывается собирать их в смысл, вообще. Мне понадобилось пять глав "Мора, ученика Смерти", чтобы вернуть вообще способность читать. При этом первые две из них я вообще просто скользила взглядом по строчкам, не понимая, о чем они написаны.
Так вот. Поймите правильно. Я много читала о Великой Отечественной, я много читала про блокаду - и художественного, и исследовательского, и воспоминаний. Для меня не является открытием ни одна строчка из того, что я прочитала за эти два дня, ни на каплю. Я постоянно, с начальной школы живу с фоновым воспоминанием обо всем этом. Война снилась мне бессчетное количество раз, и ничего красивого в этих снах не было.
Но. Я не могу вот это читать. Тем более в таких количествах. Я переживаю на себе все, о чем читаю, я не умею отключать эту опцию. Я захлопнула книжку полтора часа назад, и до сих пор тяжело соображаю, у меня подрагивают руки и вообще мое состояние довольно далеко от нормального.
Я не понимаю, зачем мне это читать. Я не вижу там ничего, чего я бы не знала и что мной бы периодически не переживалось внутри себя. В моих категориях оценки это вообще не является литературой.
Так вот, в моем списке литературы к летнему экзамену около двадцати пяти книг подобного содержания.
Понятия не имею, как мне к нему вообще готовиться.
Но когда я дошла до книжицы "Это мы, господи" какого-то писателя, получившего за нее премию Солженицына, это было уже слишком. Потому что много страниц подряд там безостановочно детально расписывалось, как отстреливают, мучают, как отваливаются отмороженные пальцы, как разрывают на части живое, что ты чувствуешь, когда умираешь от тифа, сброшенный с нар в концлагере в... Впрочем, хватит.
Безостановочно. Подряд. Только это.
Вот тут я не выдержала. Вернее, не выдержало сознание, потому что в какой-то момент я просто перестала понимать написанную речь, в прямом смысле. Я читаю буквы и мозг отказывается собирать их в смысл, вообще. Мне понадобилось пять глав "Мора, ученика Смерти", чтобы вернуть вообще способность читать. При этом первые две из них я вообще просто скользила взглядом по строчкам, не понимая, о чем они написаны.
Так вот. Поймите правильно. Я много читала о Великой Отечественной, я много читала про блокаду - и художественного, и исследовательского, и воспоминаний. Для меня не является открытием ни одна строчка из того, что я прочитала за эти два дня, ни на каплю. Я постоянно, с начальной школы живу с фоновым воспоминанием обо всем этом. Война снилась мне бессчетное количество раз, и ничего красивого в этих снах не было.
Но. Я не могу вот это читать. Тем более в таких количествах. Я переживаю на себе все, о чем читаю, я не умею отключать эту опцию. Я захлопнула книжку полтора часа назад, и до сих пор тяжело соображаю, у меня подрагивают руки и вообще мое состояние довольно далеко от нормального.
Я не понимаю, зачем мне это читать. Я не вижу там ничего, чего я бы не знала и что мной бы периодически не переживалось внутри себя. В моих категориях оценки это вообще не является литературой.
Так вот, в моем списке литературы к летнему экзамену около двадцати пяти книг подобного содержания.
Понятия не имею, как мне к нему вообще готовиться.
01:38
Доступ к записи ограничен
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 29 апреля 2013
20:43
Доступ к записи ограничен
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Черт возьми, как же я их давно не слушала.
Из всей той стенки в коридоре, заставленной дисками и еще с неслабым таким гаком не материализовавшегося в носителях, эпохальными стали несколько.
Бенсон и Нат Кинг Коул, не знаю, почему, но из всего моего младенчества мне ярче всего запали именно они, еще с тех времен, когда кроватка была обнесена этой самой кондовой советской деревянной решеточкой, а я больше ползала, чем ходила.
Стинг, про которого я уже тут сто раз писала, ровными стежками через всю жизнь, всегда спасительный.
Флойды, с которых в моей жизни по-настоящему начался рок - доросла я до них, кажется, только в старшей школе.
Седьмая "Ленинградская" симфония Шостаковича, с которой на уроке музыки в десятом классе совершенно неожиданно обрушилась на меня классическая музыка, прямо обухом по голове, музыка, которая никогда, в общем, не обитала у нас дома и которую я до того толком не воспринимала, да и не интересовалась.
Винни Мур, с которого началась бесконечная любовь к электрогитаре.
И ДДТ. Это вообще отдельная совсем история. Когда-то (кажется, самое начало 2008 года, первый курс Вагановки) совершенно случайно услышанный кусок Черного пса Петербурга покорил меня внезапно и совершенно. Внезапно - потому что я до того не воспринимала вообще ничего на родном языке. Дома ничего подобного не слушали, а все, что я слышало за пределами, никаких теплых чувств не вызывало.
А потом вот со мной случились ДДТ. Дело даже не только и не столько в том, что через них потом понемногу завоевала места в плейлистах небольшая, но горячо полюбившаяся со временем часть русского рока.
До них в песнях вообще не существовало текстов, понимаете? Даже когда я уже стала понимать английский, конкретно на музыку это вообще никак не переходило. Что именно там булькают певцы, меня вообще никогда не волновало. Давайте честно, я до сих пор так слушаю музыку, за исключением всяческих Леннонов, Диланов etc, ну и еще отдельных исключений вроде Парсонса местами, например.
А тут вдруг - бах - и не просто музыка, а с текстом. Вот я, наверное, даже и не знаю, как объяснить, чем это для меня стало.
В итоге года полтора, а то и все два, наверное, я провела едва ли не только с ДДТ в наушниках. Я до сих пор, наверное, помню наизусть почти все песни, начиная с альбома "Я получил эту роль" 88го и до "Иначе" 2011, которым я уже прожужжала тут все уши тем, кто меня тогда читал. Два года я фактически жила под них, они мне были за друзей, наставников, помощников, кого угодно еще. Возможно, самой существенной опорой в жизни. И это почти аккурат (ну, с полугодовым опозданием разве что) наложилось на самый переломный и ключевой период жизни, в который я, в общем, стала уже более-менее тем, чем и являюсь. И все это под их тексты.
ДДТ, а скорее даже лично Юрия Юлиановича - это, пожалуй, вообще не в этот пост, по хорошему. (Ну и Стинга, наверное, но там другое совсем). Он мне совсем другое, чем вся остальная музыка. Он для меня стал тем, чем не смог стать ни один человек.
Я могу местами с таким же удовольствием слушать тот же Аквариум, или кого-то еще, но для меня, видно, уже навсегда есть музыка, есть русский рок, а есть ДДТ.
Которые, в общем, в огромнейшей степени меня сделали. Которые на какую-то весомую часть и есть я).
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Вчера неудачно приземлилась с прыжка и сильно ушибла ногу, после чего отвела два открытых урока и один урок подросткам, долго хромала пешком и танцевала на свадьбе, так что сегодня совсем не ходок.
За то время, пока я сидела в Щелкунчике, я успела к прочему случайно встретиться с Имичкой, которая тоже пришла туда поработать и потрепаться с ней полчасика; не менее случайно, не вставая из-за столика, попасть на творческий вечер ВНЕЗАПНО Андрея Бурлаки (того самого) и с удовольствием слушать три часа о русском роке и музыке вообще. Естественно к прочему встретить там двух знакомых, ясное дело.
Как начиналась изрядно ставившая меня в детстве в тупик книжка (та, в которой, например, зайцы чистили зубы еловыми ветками), "Если сидеть в лесу долго-долго и тихо-тихо"...
За то время, пока я сидела в Щелкунчике, я успела к прочему случайно встретиться с Имичкой, которая тоже пришла туда поработать и потрепаться с ней полчасика; не менее случайно, не вставая из-за столика, попасть на творческий вечер ВНЕЗАПНО Андрея Бурлаки (того самого) и с удовольствием слушать три часа о русском роке и музыке вообще. Естественно к прочему встретить там двух знакомых, ясное дело.
Как начиналась изрядно ставившая меня в детстве в тупик книжка (та, в которой, например, зайцы чистили зубы еловыми ветками), "Если сидеть в лесу долго-долго и тихо-тихо"...
воскресенье, 28 апреля 2013
15:05
Доступ к записи ограничен
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 27 апреля 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Я непривычно чувствую себя как-то совершенно потерянно в мире, но меня держат за руку и поят кофе, а плеер в ушах поет "я не знаю, в кого ты стреляешь, кроме Бога здесь никого нет" и, в общем, нет такой штуки, которую я не приспособила бы к своему миру так или иначе.
Keep calm, work hard and stop the mimimi.
Keep calm, work hard and stop the mimimi.
четверг, 25 апреля 2013
03:49
Доступ к записи ограничен
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 24 апреля 2013
Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Приходил близняшик, проанализировать кусок текста. В итоге в моих кедах кроме красных шнурков еще и красный... как это, поребрик подошвы и золотая галка найковская. "Но это же золото" - возмущаюсь я, "Это солнышко!" - парирует Тайчик - окей, красим.
Еще мы сидели под пледиком, ели лимонное варенье и пили чай со специями и яблоком.
И да, кусок апдайковского "Кентавра" все-таки немного разобрали. Хотя основная моя мысль по поводу его творчества в целом и каждого предложения и образа в частности - "всем пиздец" оставалась главенствующей и неизменной.
Апдайк - это пиздец, конечно, но зато у меня замечательные кеды.
Уруру, в общем.
Еще мы сидели под пледиком, ели лимонное варенье и пили чай со специями и яблоком.
И да, кусок апдайковского "Кентавра" все-таки немного разобрали. Хотя основная моя мысль по поводу его творчества в целом и каждого предложения и образа в частности - "всем пиздец" оставалась главенствующей и неизменной.
Апдайк - это пиздец, конечно, но зато у меня замечательные кеды.
Уруру, в общем.