Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Я запоминаю.
Вечер, пустой сквер, оглушительно пахнет маем, надо мной расцветает каштан, у красного японского клена журчит фонтан. Фонтан освещает луч машины реанимации, внутри два врача что-то делают с незнакомым телом на кушетке.
Я запоминаю.
Мне без одного лета двадцать пять, пахнет маем, работается снова легко и споро, мы с Аланкуном собираемся через месяц на Дурмстранг братом и сестрой.
Спорим с мастером, выбираем род и имена, лепим квенту, ищем билеты.
Я не знаю, как обычно придумывают персонажей.
Сначала я ловлю ощущение. Сжатый тугой комочек энергии, вокруг которого будет лепиться персонаж. Аккуратно прощупываю его, тихонечко расширяю. Очень важно не упустить. Потом долго выбирается имя, на которое я поймаю этот комочек, который постоянно норовит ускользнуть. Потом вокруг конденсата сущности возникают мазки. Мелкие детали, незначимые, казалось бы, кадры из жизни, но до мелочей четкие. Вот она бежит по лестнице. Вот сидит в углу, зло и сосредоточенно нахмурив брови. Вот кладет голову на колени матери и слушает ее голос. Вот ее в чертову рань будит брат. На самом деле, все, что я буду придумывать потом - детство, события, характеры родителей, какие-то ситуации - то, что в целом и составляет квенту, будет всего лишь визуализацией, переложением на действия этих картинок. Картинок, которые - тот самый немного развернутый комочек энергии, который я нашла вначале. На самом деле я могу уложить каждого из моих персонажей в несколько кадров. Вернее, их этих кадров они и появились.
Я пытаюсь вспомнить, как это было, когда мне было 16. Я пытаюсь представить, как было бы, если бы в 16 для меня была хотя бы одна рука, за которую я могла бы взяться, хоть одно плечо, в которое я могла бы уткнуться и хотя бы один человек, за которого я могла бы заступиться.
Я замираю между фонтаном и машиной реанимации и запоминаю.
Сейчас тот редкий момент, когда я вдруг допускаю, что все может получиться. С игрой, с летом, с работой, с этими прекрасными людьми, с хотя бы одной из двух моих великих мечт. Я запоминаю этот момент, когда я в это верю. Даже в себя.
Наверняка все будет не так.
Но это тоже неважно.
Одна из самых крутых вещей, которые я приобрела - научилась не чувствовать себя виноватой.
Осознавать ошибки. Видеть недостаточность. Видеть, чего мне не хватает и что со мной не так - но не чувствовать себя виноватой.
Я стою между фонтаном и машиной реанимации, прижавшись к каштану, у которого я выросла. Я хочу запомнить все это, запомнить, как до кристальной ясности через меня течет жизнь, запомнить небо, которое не несется меня раздавить об асфальт и которому не надо сопротивляться изо всех сил.
Запомнить силу, которая клубится внутри не из отчаянья, не из сопротивления, а просто из-за того, что она есть.
Рядом со мной два врача пытаются откачать какого-то человека в машине, которая остановилась прямо посередине сквера. Я не знаю, кто этот человек и жив ли он все еще. Я не знаю, кем он был.
Но я желаю, чтобы все было правильно.
И иду дальше.
Вечер, пустой сквер, оглушительно пахнет маем, надо мной расцветает каштан, у красного японского клена журчит фонтан. Фонтан освещает луч машины реанимации, внутри два врача что-то делают с незнакомым телом на кушетке.
Я запоминаю.
Мне без одного лета двадцать пять, пахнет маем, работается снова легко и споро, мы с Аланкуном собираемся через месяц на Дурмстранг братом и сестрой.
Спорим с мастером, выбираем род и имена, лепим квенту, ищем билеты.
Я не знаю, как обычно придумывают персонажей.
Сначала я ловлю ощущение. Сжатый тугой комочек энергии, вокруг которого будет лепиться персонаж. Аккуратно прощупываю его, тихонечко расширяю. Очень важно не упустить. Потом долго выбирается имя, на которое я поймаю этот комочек, который постоянно норовит ускользнуть. Потом вокруг конденсата сущности возникают мазки. Мелкие детали, незначимые, казалось бы, кадры из жизни, но до мелочей четкие. Вот она бежит по лестнице. Вот сидит в углу, зло и сосредоточенно нахмурив брови. Вот кладет голову на колени матери и слушает ее голос. Вот ее в чертову рань будит брат. На самом деле, все, что я буду придумывать потом - детство, события, характеры родителей, какие-то ситуации - то, что в целом и составляет квенту, будет всего лишь визуализацией, переложением на действия этих картинок. Картинок, которые - тот самый немного развернутый комочек энергии, который я нашла вначале. На самом деле я могу уложить каждого из моих персонажей в несколько кадров. Вернее, их этих кадров они и появились.
Я пытаюсь вспомнить, как это было, когда мне было 16. Я пытаюсь представить, как было бы, если бы в 16 для меня была хотя бы одна рука, за которую я могла бы взяться, хоть одно плечо, в которое я могла бы уткнуться и хотя бы один человек, за которого я могла бы заступиться.
Я замираю между фонтаном и машиной реанимации и запоминаю.
Сейчас тот редкий момент, когда я вдруг допускаю, что все может получиться. С игрой, с летом, с работой, с этими прекрасными людьми, с хотя бы одной из двух моих великих мечт. Я запоминаю этот момент, когда я в это верю. Даже в себя.
Наверняка все будет не так.
Но это тоже неважно.
Одна из самых крутых вещей, которые я приобрела - научилась не чувствовать себя виноватой.
Осознавать ошибки. Видеть недостаточность. Видеть, чего мне не хватает и что со мной не так - но не чувствовать себя виноватой.
Я стою между фонтаном и машиной реанимации, прижавшись к каштану, у которого я выросла. Я хочу запомнить все это, запомнить, как до кристальной ясности через меня течет жизнь, запомнить небо, которое не несется меня раздавить об асфальт и которому не надо сопротивляться изо всех сил.
Запомнить силу, которая клубится внутри не из отчаянья, не из сопротивления, а просто из-за того, что она есть.
Рядом со мной два врача пытаются откачать какого-то человека в машине, которая остановилась прямо посередине сквера. Я не знаю, кто этот человек и жив ли он все еще. Я не знаю, кем он был.
Но я желаю, чтобы все было правильно.
И иду дальше.