Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Слушать себя - это здорово.
Вышла вечером на Невском, направилась к капелле, и вдруг явственно ощутила то неповторимое ощущение - когда улицы тянут за собой, ведут, кружат. И поняла, что орган - это не сейчас. Не сегодня. Не то.
И вдруг оказалось, что у меня целый вечер - мой. Совсем. Я никому ничего не должна и ни единая душа не знает, где я. Сегодня вечером я только своя.
Я улыбнулась, включила плеер и быстрым шагом пошла вперед, туда куда звали улицы. Конюшенная - Аптекарский - Миллионная - и на Неву.у Литейного. Садилось солнце, вычерчивая на быстро темнеющем небе Петропавловку, "Оргия Праведников" сменилась Моцартом и будто послушное музыке, воронье над Невой исчезло, небо заполнили чайки. Как же давно я не гуляла вот так - обязательно с забытым дома телефоном, быстро и далеко, куда глаза глядят, чтобы ветер трепал полы пальто и волосы, чтобы город шептал что-то прямо в уши. Загоралась подсветка, из черноты выступила Аврора, зеленоватым продернулись дома. Свернуть, поблуждать у Шпалерной, уже стемнело и все люди как будто испарились - следующий час я не встречу ни единой души - а улицы раскинулись стрелами, спокойные и широкие. Через анфиладу проходных двориков - снова на Неву, и весь громадный крюк по Смольной набережной, К Большеоохтинскому мосту. Быстро, по высокому гранитному парапету, Смольный неизменен по правую руку, наблюдаю, как опускается темнота. А здесь лед уже стаял, и, с ума сойти, кажется, в этих двух полыньях - все чайки Петербурга. Столько птиц в одном месте я, наверное, видела только в фильмах. То здесь, то там - всплеск крыльев и снова неподвижны. Вдруг, как подарком, часть гигантской стаи снимается с места и делает торжественный круг. Как же красиво.
Уже мост. Хотела было перейти на другую сторону, но отшатнулась. Не сейчас. Там чужое, другое. За Большеохтинским начинается другой город, там я не своя, чужая, там меня не ждут этим вечером, когда Малая Охта недовольно ворочается перед сном. Обратно, нырнуть в улицы и переулки, пусть ведут.
Устала. Замерзла. И вдруг оказалась прямо у дома близняшика. Сама не поняла, как.
Ну, раз так, поднялась по лестнице, позвонила. Дверь открыла Тай, удивленно уставилась на меня и сообщила, что они как раз празднуют день рождения бабушки. Тактично развернуться и уйти мне не дали, ввели, усадили за стол, накормили. Шутила, согревалась, помогала убирать со стола, резала торт, мыла на пару с отцом Тайчика посуду, мило трепались. Попробовала внезапные живые конфеты со вкусом морковки, второй раз увидела Степу.
Потом шла к остановке, с огромным зеленым яблоком в руках и думала, о том, что этот вечер вышел совершенно идеальным.
Слушать себя.
А сейчас я убитая и ложусь спать. Хорошо, черт возьми
Вышла вечером на Невском, направилась к капелле, и вдруг явственно ощутила то неповторимое ощущение - когда улицы тянут за собой, ведут, кружат. И поняла, что орган - это не сейчас. Не сегодня. Не то.
И вдруг оказалось, что у меня целый вечер - мой. Совсем. Я никому ничего не должна и ни единая душа не знает, где я. Сегодня вечером я только своя.
Я улыбнулась, включила плеер и быстрым шагом пошла вперед, туда куда звали улицы. Конюшенная - Аптекарский - Миллионная - и на Неву.у Литейного. Садилось солнце, вычерчивая на быстро темнеющем небе Петропавловку, "Оргия Праведников" сменилась Моцартом и будто послушное музыке, воронье над Невой исчезло, небо заполнили чайки. Как же давно я не гуляла вот так - обязательно с забытым дома телефоном, быстро и далеко, куда глаза глядят, чтобы ветер трепал полы пальто и волосы, чтобы город шептал что-то прямо в уши. Загоралась подсветка, из черноты выступила Аврора, зеленоватым продернулись дома. Свернуть, поблуждать у Шпалерной, уже стемнело и все люди как будто испарились - следующий час я не встречу ни единой души - а улицы раскинулись стрелами, спокойные и широкие. Через анфиладу проходных двориков - снова на Неву, и весь громадный крюк по Смольной набережной, К Большеоохтинскому мосту. Быстро, по высокому гранитному парапету, Смольный неизменен по правую руку, наблюдаю, как опускается темнота. А здесь лед уже стаял, и, с ума сойти, кажется, в этих двух полыньях - все чайки Петербурга. Столько птиц в одном месте я, наверное, видела только в фильмах. То здесь, то там - всплеск крыльев и снова неподвижны. Вдруг, как подарком, часть гигантской стаи снимается с места и делает торжественный круг. Как же красиво.
Уже мост. Хотела было перейти на другую сторону, но отшатнулась. Не сейчас. Там чужое, другое. За Большеохтинским начинается другой город, там я не своя, чужая, там меня не ждут этим вечером, когда Малая Охта недовольно ворочается перед сном. Обратно, нырнуть в улицы и переулки, пусть ведут.
Устала. Замерзла. И вдруг оказалась прямо у дома близняшика. Сама не поняла, как.
Ну, раз так, поднялась по лестнице, позвонила. Дверь открыла Тай, удивленно уставилась на меня и сообщила, что они как раз празднуют день рождения бабушки. Тактично развернуться и уйти мне не дали, ввели, усадили за стол, накормили. Шутила, согревалась, помогала убирать со стола, резала торт, мыла на пару с отцом Тайчика посуду, мило трепались. Попробовала внезапные живые конфеты со вкусом морковки, второй раз увидела Степу.
Потом шла к остановке, с огромным зеленым яблоком в руках и думала, о том, что этот вечер вышел совершенно идеальным.
Слушать себя.
А сейчас я убитая и ложусь спать. Хорошо, черт возьми
-
-
13.12.2011 в 23:43