Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Подумала, что мне вот-вот исполнится 21 - чуть не поперхнулась.
Какие 21? Я едва чувствую себя на 17, пишу на коленке, танцую на улицах, бегаю босиком, громко смеюсь, запрокидывая голову, придумываю, что рулетка - это улитка и вазюкаю ее по полу, и почему чайник может обидеться и перестать включать огонек, придумываю смешные слова, называю Леди винтер Лапозякой Мурмурыськой и каждый раз закатываюсь после этого смехом, прыгаю через три ступеньки, вечно хожу с растрепанными волосами, купаюсь в фонтанах, пою громко и не в ноты, будто так и надо, прыгаю по гранитной мостовой, как по классикам и со всех ног бегу успеть на набережную посмотреть закат, грызу карандаши, гадаю на ромашках, рисую на асфальте, бегаю на роликах, обожаю слово "льзя!", хожу по поребрикам...
Да, у меня пафосные пальто, шляпы, зонт-трость, перьевая ручка и прочее, прочее, постоянная работа и хорошо поставленный "рабочий" голос, треть гардероба в черном, три четверти - в строгом и три вечерних платья, но какое там сдержит беспричиннй, рвущийся изнутри смех и огоньки в глазах - просто от того, что так хорош, так очаровательно абсурден этот мир, что невозможно не смеяться, и люди хороши, и я хороша - вот, посмотрите, бежим танцевать...
Помню, в восемнадцать мне давали двадцать - со строгостью, сдержанностью, косметикой. В двадцать один мне дают шестнадцать, а то и пятнадцать. Забавная все-таки прогрессия)
Какие 21? Я едва чувствую себя на 17, пишу на коленке, танцую на улицах, бегаю босиком, громко смеюсь, запрокидывая голову, придумываю, что рулетка - это улитка и вазюкаю ее по полу, и почему чайник может обидеться и перестать включать огонек, придумываю смешные слова, называю Леди винтер Лапозякой Мурмурыськой и каждый раз закатываюсь после этого смехом, прыгаю через три ступеньки, вечно хожу с растрепанными волосами, купаюсь в фонтанах, пою громко и не в ноты, будто так и надо, прыгаю по гранитной мостовой, как по классикам и со всех ног бегу успеть на набережную посмотреть закат, грызу карандаши, гадаю на ромашках, рисую на асфальте, бегаю на роликах, обожаю слово "льзя!", хожу по поребрикам...
Да, у меня пафосные пальто, шляпы, зонт-трость, перьевая ручка и прочее, прочее, постоянная работа и хорошо поставленный "рабочий" голос, треть гардероба в черном, три четверти - в строгом и три вечерних платья, но какое там сдержит беспричиннй, рвущийся изнутри смех и огоньки в глазах - просто от того, что так хорош, так очаровательно абсурден этот мир, что невозможно не смеяться, и люди хороши, и я хороша - вот, посмотрите, бежим танцевать...
Помню, в восемнадцать мне давали двадцать - со строгостью, сдержанностью, косметикой. В двадцать один мне дают шестнадцать, а то и пятнадцать. Забавная все-таки прогрессия)
Мне тоже нравится, определенно!