Книги - 2012

[сирокко и вереск]

А то опять, как всегда, забуду, что читала.
Правда, часть этого - довольно небольшие вещи, так что не особо смотрите на количество)

1-25

1. Уайльд "Портрет Дориана Грея"
2. Лев Толстой "Казаки"
3 Бодлер "Цветы зла"
4. Лев Толстой "Детство"
5. Чехов. Рассказы. Много)
6. Короленко "Слепой музыкант"
7. Короленко "Соколинец
8. Короленко "Сон Макара"
9. Мопассан "Милый друг"
10. Гаршин. Рассказы.
11. Метерлинк "Слепые"
12. Метерлинк "Синяя птица"
13. Толстой "Смерть Ивана Ильича
14. Чехов "Степь"
15. Толстой "Отец Сергий"
16. Ибсен "Пер Гюнт"
17. Мопассан. Новеллы.
18. Сэлинджер "Тедди"
19. Марк Твен. Рассказы.
20. Кант. "Ответ на вопрос: что такое просвещение?"
21. Платон "Апология Сократа"
22. Гегель "Кто мыслит абстрактно?"
23. Бредбери "Вино из одуванчиков"
24. Платон "Федр"
25. Вулф "На маяк"
26. Фолкнер "Шум и ярость"
26. Хаксли "Контрапункт"
27. Платон "Пир"
28. Сартр "Мухи"
29. Манн "Волшебная гора" (не осилила))
30. Августин "Исповедь"
31. Платон "Федон"
32. Гессе "Игра в бисер"
33. Пиранделло "Шесть персонажей в поисках автора"
34. Брехт "Мамаша Кураж и ее дети"
35. Аврелий "Размышления"
36. Гессе "Нарцисс и Гольдмунд"
37. Дж.Реале и Д.Антисерри "История западной философии от истоков до наших дней", том 1, Античность
38. Имант Зиедонис, сказки =)

Ну и да, фейнмановские лекции и лекции Маммардашвили в бесконечном процессе чтения)

запись создана: 13.02.2012 в 20:30

@темы: книги

Comments

[Геденистка]

Дориана Грея недавно читала

Платон "Апология Сократа"

давно читала

Кант. "Ответ на вопрос: что такое просвещение?"

его читать больше не хочу

Бредбери "Вино из одуванчиков"

уже кто-то рекомендовал соберусь как нибудь прочитать
надо будет свой список составить, а то забываю что хочу читать

[сирокко и вереск]

MyWord, да, у меня тоже Кант как-то не очень пошел) Хотя вот почитаю "Критику чистого разума" - и посмотрим)
Да, кстати, список того, что надо прочитать, тоже надо бы составить, хорошая мысль.

А Бредбери прекрасен. Чтобы выдохнуть и почувствовать мир. Слушай.

В другое время Дуглас бы только презрительно фыркнул – ну да, мол, снежинка, как бы не так. Но сейчас на него мчалось то, огромное, вот-вот обрушится с ясного неба – и он лишь зажмурился и кивнул.
Том до того изумился, что даже перестал собирать ягоды, повернулся и уставился на брата.
Дуглас застыл, сидя на корточках. Ну как тут удержаться? Том испустил воинственный клич, кинулся на него, опрокинул на землю. Они покатились по траве, барахтаясь и тузя друг друга.
Нет, нет! Ни о чем другом не думать! И вдруг… Кажется, все хорошо! Да! Эта стычка, потасовка не спугнула набегавшую волну; вот она захлестнула их, разлилась широко вокруг и несет обоих по густой зелени травы в глубь леса. Кулак Тома угодил Дугласу по губам. Во рту стало горячо и солоно. Дуглас обхватил брата, крепко стиснул его, и они замерли, только сердца колотились, да дышали оба со свистом. Наконец Дуглас украдкой приоткрыл один глаз: вдруг опять ничего?
Вот оно, все тут, все как есть!
Точно огромный зрачок исполинского глаза, который тоже только что раскрылся и глядит в изумлении, на него в упор смотрел весь мир.
И он понял: вот что нежданно пришло к нему, и теперь останется с ним, и уже никогда его не покинет.
Я ЖИВОЙ, – подумал он.
Пальцы его дрожали, розовея на свету стремительной кровью, точно клочки неведомого флага, прежде невиданного, обретенного впервые… Чей же это флаг? Кому теперь присягать на верность?
Одной рукой он все еще стискивал Тома, но совсем забыл о нем и осторожно потрогал светящиеся алым пальцы, словно хотел снять перчатку, потом поднял их повыше и оглядел со всех сторон. Выпустил Тома, откинулся на спину, все еще воздев руку к небесам, и теперь весь он был – одна голова; глаза, будто часовые сквозь бойницы неведомой крепости, оглядывали мост – вытянутую руку и пальцы, где на свету трепетал кроваво-красный флаг.
– Ты что, Дуг? – спросил Том.
Голос его доносился точно со дна зеленого замшелого колодца, откуда-то из-под воды, далекий и таинственный.
Под Дугласом шептались травы. Он опустил руку и ощутил их пушистые ножны. И где-то далеко, в теннисных туфлях, шевельнул пальцами. В ушах, как в раковинах, вздыхал ветер. Многоцветный мир переливался в зрачках, точно пестрые картинки в хрустальном шаре. Лесистые холмы были усеяны цветами, будто осколками солнца и огненными клочками неба. По огромному опрокинутому озеру небосвода мелькали птицы, точно камушки, брошенные ловкой рукой. Дуглас шумно дышал сквозь зубы, он словно вдыхал лед и выдыхал пламя. Тысячи пчел и стрекоз пронизывали воздух, как электрические разряды. Десять тысяч волосков на голове Дугласа выросли на одну миллионную дюйма. В каждом его ухе стучало по сердцу, третье колотилось в горле, а настоящее гулко ухало в груди. Тело жадно дышало миллионами пор.
Я и правда живой, думал Дуглас. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню.
Он выкрикнул это про себя раз, другой, десятый! Надо же! Прожил на свете целых двенадцать лет и ничегошеньки не понимал! И вдруг такая находка: дрался с Томом, и вот тебе – тут, под деревом, сверкающие золотые часы, редкостный хронометр с заводом на семьдесят лет!
– Дуг, да что с тобой?
Дуглас издал дикий вопль, сгреб Тома в охапку, и они вновь покатились по земле.
– Дуг, ты спятил?
– Спятил!
Они катились по склону холма, солнце горело у них в глазах и во рту, точно осколки лимонно-желтого стекла; они задыхались, как рыбы, выброшенные из воды, и хохотали до слез.
– Дуг, ты не рехнулся?
– Нет, нет, нет, нет!
Дуглас зажмурился: в темноте мягко ступали пятнистые леопарды.
– Том! – И тише: – Том… Как по-твоему, все люди знают… знают, что они… живые?
– Ясно, знают! А ты как думал? Леопарды неслышно прошли дальше во тьму, и глаза уже не могли за ними уследить.
– Хорошо бы так, – прошептал Дуглас. – Хорошо бы все знали.

[Геденистка]

класс!