Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Усталый, издерганный и уже близкий к полному неверию двадцатый век, катящийся к своей середине, выдает сентенцию: "Бог умер. Ницше".
Очнувшийся, пытающийся вернуть небо на землю, а землю на небо, снова ощутить почву под ногами конец двадцатого опровергает: "Ницше умер. Бог."
Заря двадцать первого добавляет истинно постмодернистское, нигилистическое до уничтожения самого нигилизма, не оставляющее ничего, кроме голого сарказма, ниспровергающее и первое, и второе, и не дающее взамен ничего, кроме насмешки: "Бугага. Смерть".
Символично опрокидывание разом всего, сарказм и насмешка как единственная сохранившая свои права ценность (не в последнюю очередь, имхо, благодаря бесконечной рекурсии: насмешки над насмешкой над насмешкой...) - хотя насколько здесь вообще можно говорить о ценности.
Невротическое время.
________________________________________
Немного развивая: сарказма и насмешки мертвенной, скидывающей и разметающей все, вплоть до пустой пустоты, насмешки, проедающей сквозные черные дыры в мире, насмешка ради игры, игра ради насмешки, игра ради игры, без возможности выигрыша, потому что исход изъедает сам себя до самоисчезания. И на этом заканчивается, потому что сарказм сам по себе не имеет сил для самопреодоления, он в состоянии только бесконечно дробить себя и мельчать, или же доходить до абсурда, но и в этом самопреодоление невозможно, потому что не то, что разрешающей, но вообще никакой сути в распухшем абсурде, как в надутом воздушном шаре, нет. Эта точка необратимее Черного квадрата Малевича и бездоннее его же, более того, она способна бесконечно самопроизводиться, плодиться и расползаться.
"Бугага. Смерть"
Очнувшийся, пытающийся вернуть небо на землю, а землю на небо, снова ощутить почву под ногами конец двадцатого опровергает: "Ницше умер. Бог."
Заря двадцать первого добавляет истинно постмодернистское, нигилистическое до уничтожения самого нигилизма, не оставляющее ничего, кроме голого сарказма, ниспровергающее и первое, и второе, и не дающее взамен ничего, кроме насмешки: "Бугага. Смерть".
Символично опрокидывание разом всего, сарказм и насмешка как единственная сохранившая свои права ценность (не в последнюю очередь, имхо, благодаря бесконечной рекурсии: насмешки над насмешкой над насмешкой...) - хотя насколько здесь вообще можно говорить о ценности.
Невротическое время.
________________________________________
Немного развивая: сарказма и насмешки мертвенной, скидывающей и разметающей все, вплоть до пустой пустоты, насмешки, проедающей сквозные черные дыры в мире, насмешка ради игры, игра ради насмешки, игра ради игры, без возможности выигрыша, потому что исход изъедает сам себя до самоисчезания. И на этом заканчивается, потому что сарказм сам по себе не имеет сил для самопреодоления, он в состоянии только бесконечно дробить себя и мельчать, или же доходить до абсурда, но и в этом самопреодоление невозможно, потому что не то, что разрешающей, но вообще никакой сути в распухшем абсурде, как в надутом воздушном шаре, нет. Эта точка необратимее Черного квадрата Малевича и бездоннее его же, более того, она способна бесконечно самопроизводиться, плодиться и расползаться.
"Бугага. Смерть"
Но я тебя не настолько хорошо знаю, чтобы правильно трактовать твои слова)