Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
"Своих" не нужно вычислять. Их видно сразу: в наклоне головы, во взгляде, в жесте, в построении фраз, в одежде и манере ее носить, еще в тысяче вещей.
Через пару минут ты просто и ясно понимаешь: вот этот человек "свой", а этот - "не свой". Это потом окажется, что вы слушаете одну музыку, или выросли на одних книгах, или у вас похожее восприятия мира, или вы одинаково читаете людей, или у вас схожие принципы мышления, или похожие философско-религиозные представления, или едва ли не все вместе - не так существенно. Узнавание происходит куда как раньше. Чем-то напоминает момент Запечатления, если кто-то читал "Хроники Перна".
Вы можете стать близкими и родными, или же просто протрепаться два часа на Благовещенском мосту и разойтись, даже не узнав имен - это не имеет никакого значения. Просто с этого момента и на всю жизнь ты несешь в себе свет этого человека. Я называю это любовью.
Вне зависимости от того, рядом вы или далеко, ежедневно звоните друг другу по утрам, или шлете открытки раз в пять лет, ты несешь в себе его сердце, такое, какое есть, взятое целиком, несуразное, со всеми язвами и червоточинами, со всеми шероховатостями, потому что теперь это и твое сердце.
Ничто не греет сильнее и вернее, чем тепло и свет родных сердец в тебе.
Через пару минут ты просто и ясно понимаешь: вот этот человек "свой", а этот - "не свой". Это потом окажется, что вы слушаете одну музыку, или выросли на одних книгах, или у вас похожее восприятия мира, или вы одинаково читаете людей, или у вас схожие принципы мышления, или похожие философско-религиозные представления, или едва ли не все вместе - не так существенно. Узнавание происходит куда как раньше. Чем-то напоминает момент Запечатления, если кто-то читал "Хроники Перна".
Вы можете стать близкими и родными, или же просто протрепаться два часа на Благовещенском мосту и разойтись, даже не узнав имен - это не имеет никакого значения. Просто с этого момента и на всю жизнь ты несешь в себе свет этого человека. Я называю это любовью.
Вне зависимости от того, рядом вы или далеко, ежедневно звоните друг другу по утрам, или шлете открытки раз в пять лет, ты несешь в себе его сердце, такое, какое есть, взятое целиком, несуразное, со всеми язвами и червоточинами, со всеми шероховатостями, потому что теперь это и твое сердце.
Ничто не греет сильнее и вернее, чем тепло и свет родных сердец в тебе.