Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Ну и я была бы не я, если бы не дописала кусочек. Не ко всему, но к части.
Но через тысячи темных часов, тихо крадучись, все-таки придет осторожный еще свет по первой воде тающих рек, и по улицам и площадям разольется первый запах свежей весны – запах корюшки, от которого теснит в груди. А потом по уже освободившейся Неве мощными, огромными, белоснежными глыбами пойдет ладожский лед, взламываясь и кружась, и ты будешь стоять посередине моста и смотреть на ледоход, самое мощное и самое потрясающее зрелище из всех виденных, и знать, что на этих белоснежных спинах в Балтийское море уходят последние ошметки бесконечной, темной зимы, зимы не пережитой, но преодоленной, и скоро снова оживут мосты, и в ночной тишине по Неве заскользят корабли и баржи, и будет легкое, бесконечно светлое лето, прохладное, ветреное и свежее.
Но только в глубине твоих зрачков всегда будет скрываться темная, жуткая зима под налетом блокадного холода, твоя сила и ваше неколебимое единство.
Но через тысячи темных часов, тихо крадучись, все-таки придет осторожный еще свет по первой воде тающих рек, и по улицам и площадям разольется первый запах свежей весны – запах корюшки, от которого теснит в груди. А потом по уже освободившейся Неве мощными, огромными, белоснежными глыбами пойдет ладожский лед, взламываясь и кружась, и ты будешь стоять посередине моста и смотреть на ледоход, самое мощное и самое потрясающее зрелище из всех виденных, и знать, что на этих белоснежных спинах в Балтийское море уходят последние ошметки бесконечной, темной зимы, зимы не пережитой, но преодоленной, и скоро снова оживут мосты, и в ночной тишине по Неве заскользят корабли и баржи, и будет легкое, бесконечно светлое лето, прохладное, ветреное и свежее.
Но только в глубине твоих зрачков всегда будет скрываться темная, жуткая зима под налетом блокадного холода, твоя сила и ваше неколебимое единство.