Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
17.08.2012 в 22:25
Пишет Россэ:Amo ergo sum.
<...>
Я хочу показать это всем, рассказать, как это невыносимо хорошо, как от этого хорошо, научить, дать почувствовать, сделать так, чтобы это могли все. Это невыносимо больно - видеть, как кто-то не может так. Это невыносимо тяжело - понимать, что не объяснить и не показать и в несчастье своем человек и останется. Это желание остаться с этим человеком навсегда, потому что за всю жизнь - я смогу. Да, это - жизнь святой.
URL записи<...>
Я хочу показать это всем, рассказать, как это невыносимо хорошо, как от этого хорошо, научить, дать почувствовать, сделать так, чтобы это могли все. Это невыносимо больно - видеть, как кто-то не может так. Это невыносимо тяжело - понимать, что не объяснить и не показать и в несчастье своем человек и останется. Это желание остаться с этим человеком навсегда, потому что за всю жизнь - я смогу. Да, это - жизнь святой.
Я пью вино на широком подоконнике второго этажа улицы Лай, одной из старейших улиц Таллина, или чистый ром на берегу моря, задолго после захода солнца, когда все никак не уйти - волны же, а последний автобус только в полночь, или рисую церковь Нигулисте, взмывающую в небеса, или возвращаюсь поздно вечером через древние ворота в старый город, или пишу письма на коленке где-нибудь на взморье, или нахожу вдруг недалеко от Кадриорга какой-то заросший луг и усыпанную вкуснейшими яблоками яблоню, или танцую на совершенно пустой, залитой тихим желтоватым светом улочке... Я пронизана жизнью насквозь, у меня дыхание перехватывает, и мне невозможно хочется отдать все это, за просто так, за светящиеся глаза, мне нужно отдавать, я не могу не отдавать, мне дико больно видеть пустоту.
Знаете, эстонский музей Kumu скучен чуть более, чем полностью, но была там одна вещь, которая бросила меня в дрожь. Большой белый зал, где рядами на прозрачных постаментах, на уровне человеческого роста стоят головы. Много. Совершенно разных.
Как-то так это выглядит
Пишу: "Когда проходишь сквозь эти ряды голов. Каменных, с неподвижными взглядами, десятков разных голов. В какой-то момент становится жутко. Ты не проникнешь в них. Ты не узнаешь их. Не поймешь. Не поделишься теплом. Не заставишь улыбнуться. Не подаришь любовь. Не вложишь огонь в глаза."
Когда я проходила сквозь третий ряд, на меня накатила паника и я едва ли не выбежала из зала. Нет ничего страшнее невозможности поделиться счастьем. Держать за руку, когда кому-то плохо. Вытащить из горя или из глухой неподвижности. Отдать свое солнце и увитеть, как оно загорается в другом.
А ради этого - все, что угодно.