Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Стоило пережить вчерашнее жаркое утро, чтобы выбежать потом под внезапный сильнейший ливень, промокнуть тут же до нитки, шлепать по глубоким теплым лужам и смотреть на высокую дымку от разбивающихся капель.
Простое белое льняное платье, совсем мало браслетов, распущенные волосы.
Билетов в филармонию уже нет, так что ожить, приехать в чайную к Саше, он серьезен и деловит, достает доску для Го и учит меня играть. Меня совершенно завораживает - сама идея, лаконичность, бесконечность вариантов, красота исполнения и, конечно, отсутствие соревновательности в идеальном варианте игры. Никогда не играла ни во что прекраснее.
Первый раз выигрывает он, второй я (почти получается красивая ничья 35:35, но все-таки перевес в одно перекрестье портит картинку), расстаемся с уговором играть еще, из чайной я уношу, наконец, нефритовые, кажется, сережки, на которые заглядывалась все последние разы, как приходила.
Саша по-прежнему радует меня своим существованием безмерно.
Через две улицы - и на Чайковского к Петеньке во "Фриду". "Фрида" оказывается проектом нежно мной любимого "Чайного дома", часть интерьера осталась от "Sol", и ацтекские мотивы в сочетании с традиционным оформлением "Дома" - ковка, восток, подушки, нанизанные нитками занавеси, и еще автопортретами Фриды Кало, дают неожиданно приятную и странным образом гармонирующую эклектику.
Мой дорогой руфер стал отпускать волосы, убирает в хвост - идет очень, обнимает, как всегда, крепко-крепко. Заваривает мне ройбош на сливках и с чем-то там еще, не из меню, по своему рецепту - я такого потрясающе вкусного, кажется, никогда не пила - вкуснее любого самого идеального пирожного.
Устраиваюсь в уголочке, пью потихонечку чай, читаю Бредбери, плетеные ручки кресла тепло ложатся под ладони.
Петя освобождается, садится рядом, мы говорим про что-то, говорим, он рассказывает про Генона, которого читает, я про Фейнмана и Евангелие, кажется, объясняю, почему философия и физика и вообще про все важное сразу.
Читать дальше про разговоры и крыши.
Простое белое льняное платье, совсем мало браслетов, распущенные волосы.
Билетов в филармонию уже нет, так что ожить, приехать в чайную к Саше, он серьезен и деловит, достает доску для Го и учит меня играть. Меня совершенно завораживает - сама идея, лаконичность, бесконечность вариантов, красота исполнения и, конечно, отсутствие соревновательности в идеальном варианте игры. Никогда не играла ни во что прекраснее.
Первый раз выигрывает он, второй я (почти получается красивая ничья 35:35, но все-таки перевес в одно перекрестье портит картинку), расстаемся с уговором играть еще, из чайной я уношу, наконец, нефритовые, кажется, сережки, на которые заглядывалась все последние разы, как приходила.
Саша по-прежнему радует меня своим существованием безмерно.
Через две улицы - и на Чайковского к Петеньке во "Фриду". "Фрида" оказывается проектом нежно мной любимого "Чайного дома", часть интерьера осталась от "Sol", и ацтекские мотивы в сочетании с традиционным оформлением "Дома" - ковка, восток, подушки, нанизанные нитками занавеси, и еще автопортретами Фриды Кало, дают неожиданно приятную и странным образом гармонирующую эклектику.
Мой дорогой руфер стал отпускать волосы, убирает в хвост - идет очень, обнимает, как всегда, крепко-крепко. Заваривает мне ройбош на сливках и с чем-то там еще, не из меню, по своему рецепту - я такого потрясающе вкусного, кажется, никогда не пила - вкуснее любого самого идеального пирожного.
Устраиваюсь в уголочке, пью потихонечку чай, читаю Бредбери, плетеные ручки кресла тепло ложатся под ладони.
Петя освобождается, садится рядом, мы говорим про что-то, говорим, он рассказывает про Генона, которого читает, я про Фейнмана и Евангелие, кажется, объясняю, почему философия и физика и вообще про все важное сразу.
Читать дальше про разговоры и крыши.