[сирокко и вереск]

Ну а раз уж я снова начала писать рассказы, как же не начать писать чужие письма.
Как сказала Дона, "Главное, чтобы мы не получили чего-то подобного после Алтая")
Отчасти реплика "Жирафу" Гумилева.
Ну и да, на всякий случай - мнения всех лирических героев не полностью разделяются мнением автора). Чоужтам, мнение автора далеко не всегда разделяется самим автором)



Мой родной, хороший, светлый.
Говорят, над всей землей светит одно и то же солнце. Но разве расплавленное солнце над бескрайней саванной имеет что-то общее с лаконичным солнцем над Темзой?
Говорят, на всей земле люди смеются одинаково. Но разве я когда-нибудь у нас, в Лондоне, слышала, чтобы смеялись так часто, живо и заливисто, как смеются аборигены в нашей деревушке?
Лондон, Лондон, Лондон - иногда я сажусь где-нибудь поодаль и твержу тихонько безостановочно - "Лондон" и твое имя. Но с каждым днем я все меньше верю в ваше существование, разве было когда-нибудь что-то, кроме гибельной саванны, разве она имеет границы?
Мой родной, хороший, светлый, я не писала тебе - наше исследование все больше теряет смысл в моих глазах. Вчера в деревню принесли тело молодого охотника, наполовину объеденное гиенами и грифами. Я помогала женщинам отмывать то, что от него осталось. Я хотела написать, что меня в который раз поражает их мужество, но дело не в мужестве. Просто смерть здесь, как и жизнь - продолжение саванны и дань ей.
За последний месяц провидение забрало у нас двоих охотников и троих детей. Трое из семи членов нашей исследовательской группы мечутся в лазарете - малярия. Аборигены считают, что боги недовольны, послезавтра готовится большое жертвоприношение.
Мне кажется, любое из этих жертвоприношений имеет больше смысла, чем наше эфемерное исследование. Если оно и не приносит пользы, оно хотя бы приносит надежду. Что принесем мы, кроме капельки удовлетворения любопытства наших ненасытных высоколобых профессоров? И для чего - для того, чтобы они потом препарировали эту капельку, созывали бессмысленные консилиумы и пыжились от собственного всеведения?
Мой родной, хороший, светлый, мне все чаще кажется, что мы застряли здесь где-то вне времени и пространства, вне истории, вне вообще всего. Ты помнишь, я очень любила садиться дома у нашего большого глобуса и рассматривать его. Тогда я представляла, каково это - путешествовать по всем этим землям, как они огромны и простираются во все стороны, какие они разные. Теперь я смотрю на саванну и не понимаю - как это - другие земли. Глобус кажется нелепой шуткой, да и наш дом, в общем-то, тоже. Что есть, кроме горстки этих аборигенов, нашей группы в несколько человек и бесконечной пыльной равнины под палящим солнцем?
Мой родной, хороший, светлый, знаешь, я начинаю понимать Джона Брайта из предыдущей группы. Ты помнишь эту историю - он сошел с ума и ушел в саванну. Без запаса еды, без компаса, вообще без всего, просто ушел. Конечно, его не нашли. Тебя тогда разозлила такая глупая смерть, но родной, ты не видел саванны. Ты не видел, как она сильна и бескрайня, как жутка и прекрасна. Ты не видел, как несущееся стадо антилоп гну поднимает за собой тучи пыли, исчезает в мареве, и снова, насколько хватает глаз - только пыль и неподвижность. Ты не знаешь, каково это - стоять перед ней, и чувствовать, что только в этой пыли и неподвижности и есть единственная истина и реальность.
Вы придумали свой Лондон.

Мой родной, хороший, светлый, прости меня, если сможешь.
Я не вернусь.

Твоя Эрика.

@темы: игры в литературу

Comments

[.Remember me.]

Это невероятно прекрасно.

[сандал.]

Я помогала женщинам отмывать то, что от него осталось.

ты уверена, что в "отмывать" нужна "т"?

(да, прости, мне насчет формы всегда легче, чем насчет содержания)

[сирокко и вереск]

Анна*, ох, я очень рада, что тебе пошло.

сандал., мммм, да, я имела в виду приводить остатки в более-менее приличный вид. Пожалуй, стоит перефразировать, да.

(да все ок))

[Feliks Frik]

А почему Эрика?

[сирокко и вереск]

Feliks Frik, потому что гладиолус)
Не знаю))