Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Вчера сижу в Щелкунчике, кофе пью, работаю, кроме меня - только два человека. Одна вяжет, другая партитуру читает. И Эрмитаж играет. И девочки новогодние шарики развешивают. Хорошо неимоверно.
Туда же заходит отец Тайчика, душевно болтаем, за две минуты придумываем, как сузить мой диплом без переформулировки темы, Григорий Львович уходит на работу и вскоре забегает еще раз - подарить мне свою книжку.
Я заехала к Рысеньке и теперь у меня сразу три свитера мечты. (Предыдущий свитер мечты я оставила в последней легковушке, которая довозила меня до Москвы, когда я возвращалась из Еката).
Я хочу топить кому-нибудь горячий шоколад, делать снеговиков и много гулять. Как будто бывает время, когда я не хочу много гулять.
Еще я хочу в аквапарк и много марципана.
Увидеть Дону. Сидеть на крыше и пить с Петенькой имбирный чай. Дойти до конца Дороги в угольную гавань. Сидеть у Графа и смотреть что-нибудь. Добраться до Стасиной мозаичной мастерской. Найти где-нибудь кусок кожи и сделать себе широкий прорезной ремень. Доехать до Таллина и обнять Neeme, сидеть одной в тишине ночью на пляже Пириты, пить Ливико и слушать волны. Тыкаться в людей и обнимать. Потащить кого-нибудь отличного на вторую часть "Хоббита". Пересмотреть Миядзаки. Писать про маяк. Делать подарки на Новый год.
"Хочу" - очень дурацкое слово. Я ничего не хочу, но, когда я думаю о всех этих вещах, мне становится тепло, и я думаю, что обязательно это сделаю.
Самое забавное, что из раза в раз оказывается никогда не поздно начинать с начала. Да и нет никакого "с начала", потому что ты каждый раз уже другой и твоя жизнь всегда начинается, начиналась и будет начинаться вот с сегодня, как бы не плясала вокруг тебя твоя смешная память.
В небе летит самолет Ленинград-Амстердам.
Мой друг, смотри-ка, мы дожили до зимы. Поверить в которую каких-то несколько месяцев тому назад было так же абсурдно, как сейчас поверить, что бывает лето.
И это хорошо и волшебно.
Если ты критически долго не можешь понять, как с чем-то жить, остается только оставить это в покое и смириться, как с частью себя. Так есть, остается жить в предлагаемых обстоятельствах, что, как всегда, бесконечно.
Просто над этим городом ангелы раскрывают крылья, бездна из Балтийского моря облизывает порог, а снег просто тихо кружится белым, искрящимся и мерным.
Просто мы живые, пока мы идем.
Как ты там?
Я раскрываю себя, как ладонь, каждому, кто приходит ко мне.
Мне ничего не жаль.
Тише.
Снег падает.
В небе летит самолет Ленинград-Амстердам.
Туда же заходит отец Тайчика, душевно болтаем, за две минуты придумываем, как сузить мой диплом без переформулировки темы, Григорий Львович уходит на работу и вскоре забегает еще раз - подарить мне свою книжку.
Я заехала к Рысеньке и теперь у меня сразу три свитера мечты. (Предыдущий свитер мечты я оставила в последней легковушке, которая довозила меня до Москвы, когда я возвращалась из Еката).
Я хочу топить кому-нибудь горячий шоколад, делать снеговиков и много гулять. Как будто бывает время, когда я не хочу много гулять.
Еще я хочу в аквапарк и много марципана.
Увидеть Дону. Сидеть на крыше и пить с Петенькой имбирный чай. Дойти до конца Дороги в угольную гавань. Сидеть у Графа и смотреть что-нибудь. Добраться до Стасиной мозаичной мастерской. Найти где-нибудь кусок кожи и сделать себе широкий прорезной ремень. Доехать до Таллина и обнять Neeme, сидеть одной в тишине ночью на пляже Пириты, пить Ливико и слушать волны. Тыкаться в людей и обнимать. Потащить кого-нибудь отличного на вторую часть "Хоббита". Пересмотреть Миядзаки. Писать про маяк. Делать подарки на Новый год.
"Хочу" - очень дурацкое слово. Я ничего не хочу, но, когда я думаю о всех этих вещах, мне становится тепло, и я думаю, что обязательно это сделаю.
Самое забавное, что из раза в раз оказывается никогда не поздно начинать с начала. Да и нет никакого "с начала", потому что ты каждый раз уже другой и твоя жизнь всегда начинается, начиналась и будет начинаться вот с сегодня, как бы не плясала вокруг тебя твоя смешная память.
В небе летит самолет Ленинград-Амстердам.
Мой друг, смотри-ка, мы дожили до зимы. Поверить в которую каких-то несколько месяцев тому назад было так же абсурдно, как сейчас поверить, что бывает лето.
И это хорошо и волшебно.
Если ты критически долго не можешь понять, как с чем-то жить, остается только оставить это в покое и смириться, как с частью себя. Так есть, остается жить в предлагаемых обстоятельствах, что, как всегда, бесконечно.
Просто над этим городом ангелы раскрывают крылья, бездна из Балтийского моря облизывает порог, а снег просто тихо кружится белым, искрящимся и мерным.
Просто мы живые, пока мы идем.
Как ты там?
Я раскрываю себя, как ладонь, каждому, кто приходит ко мне.
Мне ничего не жаль.
Тише.
Снег падает.
В небе летит самолет Ленинград-Амстердам.