Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Из всей вчерашней беготни, нервотрепки и суматохи в голове сейчас только моменты.
Как Ира, которую я не видела полгода и которую вызвала на спектакль помочь с "Магическим", со счастливой улыбкой несется ко мне со всех ног через всю сцену, прямо в куртке и сапогах, вешается на шею и утыкается в плечо.
Как смотрю на часы, понимаю, что до начала пятнадцать минут и Настя уже не придет, поднимаю глаза, утыкаюсь в испуганные взгляды подростков и понимаю, что другого выхода у меня нет.
- Девочки, значит, я танцую с вами. Две минуты на переодеться у меня будет.
Как смотрю на первой мизансцене на отца и вообще не понимаю, что он делает. А потом понимаю, что он забыл финал. Окей, импровизируем.
Как единственную спокойную минуту сижу за кулисами на скамеечке со скрипачом и о чем-то треплемся тихонечко.
Как выхожу в "Корриде" на авансцену с мулетой и проживаю внутри себя все это - Испанию, силу, власть, неколебимость, решимость до ослепления.
Как последний номер "Шахматы" танцую уже совершенно отрешенно и бесстрастно, почти на одной только форме, абсолютно чисто и с уже абсолютно пустым сознанием. Только где-то в уголке сознания сжимается сконцентрированность - главное - не упасть прямо сейчас на сцене просто от того, что нет больше сил стоять. Но самый парадоксальный и самый неизменный закон сцены - пока ты можешь хотя бы стоять, ты можешь танцевать. В полную силу.
Как выбегаем с Лисой на поклон и вдруг я понимаю - все. Нет, правда, вообще, абсолютно ВСЕ. И мы это все же сделали.
Как мои подростки тащат мне букет оранжевых гербер от группы. Оранжевых гербер. Каждый раз, когда мне дарят оранжевые и красные герберы, мне кажется, что меня как-то совсем по-настоящему знают.
Как уже далеко после финала мы сидим с буддистом на краешке большой пустой сцены, свесив ноги, смотрим, как собирают в зале кресла и о чем-то тихо говорим.
Как потом иду по холодному воздуху, едва удерживая обеими руками огромную охапку всех наших цветов и распеваю детские песни. Не как обычно - низко и тихонечко, а в своем родном диапазоне, насколько позволяет отсутствие распевки.
Как сидим на кухне - родители и мальчики на стульях, я птичкой примостилась на библиотечной лесенке, краем уха слышу, как отец обсуждает с Пашей книги и кино, а Феликс с буддистом договариваются рисовать вместе мультфильм, в этот момент я плавно ускользаю куда-то в сон и выныриваю, когда отец с Пашей почему-то переходят на Героев, улыбаюсь: "А самые лучшие - все равно третьи", все хором соглашаются.
Спасибо всем, кто.
Вы невероятные.
Как Ира, которую я не видела полгода и которую вызвала на спектакль помочь с "Магическим", со счастливой улыбкой несется ко мне со всех ног через всю сцену, прямо в куртке и сапогах, вешается на шею и утыкается в плечо.
Как смотрю на часы, понимаю, что до начала пятнадцать минут и Настя уже не придет, поднимаю глаза, утыкаюсь в испуганные взгляды подростков и понимаю, что другого выхода у меня нет.
- Девочки, значит, я танцую с вами. Две минуты на переодеться у меня будет.
Как смотрю на первой мизансцене на отца и вообще не понимаю, что он делает. А потом понимаю, что он забыл финал. Окей, импровизируем.
Как единственную спокойную минуту сижу за кулисами на скамеечке со скрипачом и о чем-то треплемся тихонечко.
Как выхожу в "Корриде" на авансцену с мулетой и проживаю внутри себя все это - Испанию, силу, власть, неколебимость, решимость до ослепления.
Как последний номер "Шахматы" танцую уже совершенно отрешенно и бесстрастно, почти на одной только форме, абсолютно чисто и с уже абсолютно пустым сознанием. Только где-то в уголке сознания сжимается сконцентрированность - главное - не упасть прямо сейчас на сцене просто от того, что нет больше сил стоять. Но самый парадоксальный и самый неизменный закон сцены - пока ты можешь хотя бы стоять, ты можешь танцевать. В полную силу.
Как выбегаем с Лисой на поклон и вдруг я понимаю - все. Нет, правда, вообще, абсолютно ВСЕ. И мы это все же сделали.
Как мои подростки тащат мне букет оранжевых гербер от группы. Оранжевых гербер. Каждый раз, когда мне дарят оранжевые и красные герберы, мне кажется, что меня как-то совсем по-настоящему знают.
Как уже далеко после финала мы сидим с буддистом на краешке большой пустой сцены, свесив ноги, смотрим, как собирают в зале кресла и о чем-то тихо говорим.
Как потом иду по холодному воздуху, едва удерживая обеими руками огромную охапку всех наших цветов и распеваю детские песни. Не как обычно - низко и тихонечко, а в своем родном диапазоне, насколько позволяет отсутствие распевки.
Как сидим на кухне - родители и мальчики на стульях, я птичкой примостилась на библиотечной лесенке, краем уха слышу, как отец обсуждает с Пашей книги и кино, а Феликс с буддистом договариваются рисовать вместе мультфильм, в этот момент я плавно ускользаю куда-то в сон и выныриваю, когда отец с Пашей почему-то переходят на Героев, улыбаюсь: "А самые лучшие - все равно третьи", все хором соглашаются.
Спасибо всем, кто.
Вы невероятные.