Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Спускаясь в метро, достаю телефон, чтобы предупредить Полиночку - вижу, что он разряжен, а адреса я наизусть не помню, конечно.
В поисках зарядки дохожу до Пика, оставляю телефон мальчикам из Евросети, подхожу к лифтам и вижу толпу людей у того, который на все этажи, и пустоту у того, который идет только на пятый, к панорамному ресторану "Небо". Думаю - почему бы нет, раз так все сложилось, и еду прямиком в ресторан, тону в мягком синем кресле прямо у стекла, тут прохладно и даже не столько пафосно, как я боялась. Свежесть, хорошая музыкальная подборка, почти никого, и восхитительный вид на город - все купола, шпили и башни на ладони, стрекозами летают вертолеты, а прямо напротив из зелени поднимается Исаакий, и все четыре ангела - как в изготовке к полету.
От самого ресторана очень неожиданное ощущение - ковры, бесшумность официантов, лоск, и при этом - модели самолетов над головой, посередине потолка висит вроде дирижабль, но ужасно похоже на бомбу или торпеду - что-то вроде Толлбоя. И это в контексте большой черно-белой картины-фотографии на стене, изображающей десантирующихся с боевых самолетов парашютистов и старого джаза в качестве звукового сопровождения. Такое очень стойкое ощущение какого-то элитного ресторана высшей пробы в разгар Второй мировой - когда вокруг авианалеты, линия фронта совсем рядом, а здесь высший свет продолжает пить шампанское в тонконогих бокалах, смеяться, носить вечерние платья и танцевать ночами, делая вид, что канонада за окнами - всего лишь атмосферное явление.
Любопытный опыт.
У Полины мягко и светло, я не люблю кофе, но готова бесконечно смотреть, как она его заваривает, и слушать, как она рассказывает.
"Но я все равно буду тебя снимать", и быть моделью у нее становится действительно интересным опытом.
Договариваемся попробовать как-нибудь более основательно.
Внутренняя искореженность Макса сглаживается, зарастает живым.
На столе - билет на ДДТ.
Такое вот лето.
Мокрых серых прохожих пугливая стая
Вспыхнув крыльями, скрылась во тьме.
Я сквозь стены иду и в руках согреваю
То, что дорого, дорого мне.
По земным и небесным скитаясь дорогам
Я храню эту каплю тепла.
И, пока она есть, я доволен немногим
Наша жизнь, дорогая, светла.
Умирают, кружась и смеясь, светотени
Разбиваясь о старый гранит.
Я присел у воды на сырые ступени -
Пусть тебя этот город хранит.
Отражается черной шеренгой - неволей
Колоннады злой шёпот в глазах.
Пресс титана сведен - море пота и соли
Мойка в мраморных белых узлах.
Волн, несущихся мимо Авроры к закату,
Где пространством скуля на цепи.
Как к хозяину, богу, еде, земле, брату
Рвется небо к тебе подойти.
В поисках зарядки дохожу до Пика, оставляю телефон мальчикам из Евросети, подхожу к лифтам и вижу толпу людей у того, который на все этажи, и пустоту у того, который идет только на пятый, к панорамному ресторану "Небо". Думаю - почему бы нет, раз так все сложилось, и еду прямиком в ресторан, тону в мягком синем кресле прямо у стекла, тут прохладно и даже не столько пафосно, как я боялась. Свежесть, хорошая музыкальная подборка, почти никого, и восхитительный вид на город - все купола, шпили и башни на ладони, стрекозами летают вертолеты, а прямо напротив из зелени поднимается Исаакий, и все четыре ангела - как в изготовке к полету.
От самого ресторана очень неожиданное ощущение - ковры, бесшумность официантов, лоск, и при этом - модели самолетов над головой, посередине потолка висит вроде дирижабль, но ужасно похоже на бомбу или торпеду - что-то вроде Толлбоя. И это в контексте большой черно-белой картины-фотографии на стене, изображающей десантирующихся с боевых самолетов парашютистов и старого джаза в качестве звукового сопровождения. Такое очень стойкое ощущение какого-то элитного ресторана высшей пробы в разгар Второй мировой - когда вокруг авианалеты, линия фронта совсем рядом, а здесь высший свет продолжает пить шампанское в тонконогих бокалах, смеяться, носить вечерние платья и танцевать ночами, делая вид, что канонада за окнами - всего лишь атмосферное явление.
Любопытный опыт.
У Полины мягко и светло, я не люблю кофе, но готова бесконечно смотреть, как она его заваривает, и слушать, как она рассказывает.
"Но я все равно буду тебя снимать", и быть моделью у нее становится действительно интересным опытом.
Договариваемся попробовать как-нибудь более основательно.
Внутренняя искореженность Макса сглаживается, зарастает живым.
На столе - билет на ДДТ.
Такое вот лето.
Мокрых серых прохожих пугливая стая
Вспыхнув крыльями, скрылась во тьме.
Я сквозь стены иду и в руках согреваю
То, что дорого, дорого мне.
По земным и небесным скитаясь дорогам
Я храню эту каплю тепла.
И, пока она есть, я доволен немногим
Наша жизнь, дорогая, светла.
Умирают, кружась и смеясь, светотени
Разбиваясь о старый гранит.
Я присел у воды на сырые ступени -
Пусть тебя этот город хранит.
Отражается черной шеренгой - неволей
Колоннады злой шёпот в глазах.
Пресс титана сведен - море пота и соли
Мойка в мраморных белых узлах.
Волн, несущихся мимо Авроры к закату,
Где пространством скуля на цепи.
Как к хозяину, богу, еде, земле, брату
Рвется небо к тебе подойти.