[сирокко и вереск]

Возвращаю сама себе кармические долги.

Вот вам еще кусочек маяка.

- Он плывет, плывет!
- Мы точно-точно все проверили, плывет!
Инге и Кораблик, толкаясь, почти что кубарем скатились по лестнице.
- Да кто и куда, ребята, давайте-ка по очереди - рассмеялся Лодочник. Кошка, испуганно отпрыгнувшая в сторону от двери, теперь вовсю демонстрировала невозмутимый вид. А Тетушка Сольвейг, покачав головой, опустилась на ближайший стул.
- Остров!
- С лесами! Горбатый!
- Плывет! Мы второй день наблюдаем, правда-правда плывет!
- Это еще что за новости -нахмурилась тетушка Сольвейг. - Куда это годится, чтобы острова по весне плавали.

Подзорную трубу дети установили в северо-западной угловой комнатке. Вокруг в беспорядке валялись исчирканные листы с наблюдениями.
Лодочник, аккуратно сложив крылья, не отрывался от трубы долго-долго.
Тетушке Сольвейг хватило одного взгляда.
- Ишь, расшумелись, - заулыбалась она. - Не остров это, острова если уж поплывут, так не раньше середины марта, а то и в апреле.
- Так а кто же? - Кораблику было больше обидно, чем интересно - столько научных наблюдений зря.
- Старый знакомец, странствующее юдо. Кажется, родственник кита, только так и остался ровно посерединке между ветром и водой. Никогда не ныряет, никогда не выныривает, так что даже лесом на спине успел обзавестись. Уж больно ему равновесие нужно по службе.
- Кому же этакая махина служит? - ахнула Инге.
- Да никому, в сущности - задумчиво покачала головой тетушка Сольвейг. - Общему порядку в целом.
- Как полицейские?
Сольвейг рассмеялась от души.
- Ты уж только такого при Юде не говори.
Лодочник опустился рядом с Инге на корточки.
- Тут какая вещь. Полицейские - они же про про человеческие порядки. А мировое равновесие держится на совсем других существах.
- Юдо забирает самых-самых лишних, самых-самых несчастных людей. Самых потерянных, самых неприкаянных. И везет - ну, во что-то вроде личного рая и чистилища одновременно. Вот и сейчас, наверное, ищет ваш "остров" неприкаянные души.
Все уважительно взглянули в сторону Юда, неспешно и невозмутимо плывущего так далеко - выполнять что-то ужасно важное и ужасно незаменимое.


Свежие мартовские дни тянулись пока по-зимнему неспешно. Но лихорадка ранней весны уже пульсировала под кожей. Снег серел и оседал, в движениях появлялась отрывочность, в голосах - нетерпение, а волны снова и снова швыряли ледяное крошево о скалы.
Взглянуть на Юду в телескоп украдкой подходили все. Вид одинокого, заросшего лесом кита, плывущего спасать чью-то душу, придавал цельность и отрешенность.
С каждым днем Юдо все росло. Вместе с ним понемногу росло и скрытое беспокойство жителей маяка. Наконец, на одном из завтраков Инге спустилась из смотровой и объявила
- Он плывет сюда.

Кораблик вздрогнул, Лодочник выронил соусницу. Никто не сказал ни слова.

С того дня Инге примолкла и только иногда впадала в болезненно-радостное состояние. Она знала, что плывут за ней. "Лишних и неприкаянных". Воображаемый друг, потерявший того, кто его вообразил, случайно приставший на чужом маяке - кого, как не ее, должно забрать Юдо? Она аккуратно складывала в маленькую сумочку любимые камушки и деревяшки. Сумку она прятала под кроватью, чтобы никого не расстраивать.

Собиралась не только Инге. Кораблик часами перебирал свои рисунки. Он никак не мог решить, что брать с собой, а что раздарить на память. Что понравится тетушке Сольвейг? А Инге? Он беспокойно спал, и в его иллюминаторах плескалась черная придонная вода.

Лодочник стал еще рассеяннее и по вечерам собирал под перья звуки - звяканье ложечки в сахарнице, шум волн на мысу, мурчание Кошки, топот Инге по лестнице. Иногда он зло грозил за что-то небу.

Спокойнее всех была Кошка. Она также вальяжно расхаживала по этажам, спала где попало и сосредоточенно умывалась. Только рано утром, пока все спали, а тетушка Сольвейг замешивала тесто, она обходила весь маяк сверху донизу, внимательно оглядывая каждый уголок. Ей нечего было брать с собой, кроме воспоминаний.

Каждый ждал в одиночестве.

Когда Юдо было уже совсем близко, в маяке закатили праздник. С играми, песнями, танцами, бегом взапуски, огромным лимонным пирогом с корицей. О Юде, как и все последние дни, не было сказано ни слова.

Утро, в которое Юдо уткнулось мягким носом в берег, было мглистым. На берегу собрались все. Инге тихо плакала, уткнувшись в тетушку Сольвейг. Кораблик угрюмо расхаживал взад-вперед. Лодочник уткнулся взглядом в землю. Кошка сидела, строго выпрямившись, на валуне.

- Какого черта меня привезли в такую глухомань? - сварливый простуженный голос резко раздался в воздухе. Все подняли головы.
- Нет-нет, я совершенно точно не собираюсь здесь сходить, поставьте меня на место! - из густых зарослей на спине Юда само по себе выплывало кресло с высокой спинкой, в котором недовольно закусывал трубку пожилой господин в шерстяном шарфе. - Морской воздух вреден для моих легких! Здесь слишком холодно! Я знаю правила, это должно быть место, где мне будет хорошо, а не голая каменюка с дурацкой башней в ледяной воде. Я буду жаловаться!

Тетушка Сольвейг улыбнулась
- Господин Февраль, как приятно вас здесь встретить. Кораблик, Лодочник, помогите гостю сойти. Инге, девочка, прибери северо-западную комнату для гостей. И придите уже, наконец, все в себя!

Тетушка похлопала Юдо по блестящему боку, в ответ послышалось нечто среднее между ревом и мурлыканьем. Юдо ткнулось в тетушку, как счастливый щенок, молодцевато повернулось и хлопнуло китовым хвостом по воде.
На берегу плакали и впервые за долгую неделю смеялись.

@темы: игры в литературу, Пока горит огонь на маяке

Comments

Очень светлый фрагмент получился. Так здорово!..

[Feliks Frik]

"-- Я Чудо-Юдо! отдавайте мне свои сокровища!
-- Jude? Soldaten, Feuer frei!"

Просто анекдот вспомнился)

[Россэ]

Feliks Frik, бгггг)))

[Россэ]

Feliks Frik, бгггг)))

[сирокко и вереск]

Хэтта, уиииииии!

Feliks Frik, отлично))