Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Фильм «Неправильные элементы» Джонатана Литтелла о бывших солдатах Господней армии сопротивления, партизанской армии из Уганды, когда-то похищенных военными детях - вдумчивый и сильный.
Я чуточку сложно отношусь к документальному кино - в основном, конечно, из-за самой претензии на правдивость, которой конечно, не бывает. Но пока оно не лезет в пропаганду, я его очень люблю.
Мне кажется важным вопрос преступника или жертвы, искажения моральных рамок, и нравится, как Литтелл его поставил. Нравится человечность подхода.
Одна из моих любимых тем пустопорожних размышлений - какой я могла бы вырасти, если бы родилась в Африке. Ну или в бедной лачуге на берегу Ганга. Это мой искренний ответ на вопрос "где бы вы хотели родиться, если бы могли выбирать". Каким бы ты стал в предельно тяжелых условиях? (И перестать уже подспудно чувствовать это самое "бремя белого человека", бесконечную вину).
Впрочем, я отвлеклась.
Меня по разным причинам задел кусок интервью режиссера "Медузе". Я хочу, чтобы он остался здесь, а я его еще подумаю.
"В каком-то смысле единственная разница между ГАС и западными армиями — в призывном возрасте: в Уганде людей забирают, когда им 12-13; мы решили для себя, что в армию идут восемнадцатилетние. Но, в сущности, в 18 лет люди тоже еще дети, и уж точно им не следует иметь ничего общего с войной и убийством себе подобных. Когда я работал в Чечне в 1996-м, девяносто процентов российских солдат, которых я там видел, были 18-19-летними призывниками. Они были в абсолютном ужасе от происходящего, вообще не понимали, что делают на войне, и их убивали, как овец на бойне. От ГАС все это не так уж и отличается — разве что пятилетней разницей в возрасте тех, кому приказывают убивать и кого посылают на смерть".
Сегодня сумбурно.
Я чуточку сложно отношусь к документальному кино - в основном, конечно, из-за самой претензии на правдивость, которой конечно, не бывает. Но пока оно не лезет в пропаганду, я его очень люблю.
Мне кажется важным вопрос преступника или жертвы, искажения моральных рамок, и нравится, как Литтелл его поставил. Нравится человечность подхода.
Одна из моих любимых тем пустопорожних размышлений - какой я могла бы вырасти, если бы родилась в Африке. Ну или в бедной лачуге на берегу Ганга. Это мой искренний ответ на вопрос "где бы вы хотели родиться, если бы могли выбирать". Каким бы ты стал в предельно тяжелых условиях? (И перестать уже подспудно чувствовать это самое "бремя белого человека", бесконечную вину).
Впрочем, я отвлеклась.
Меня по разным причинам задел кусок интервью режиссера "Медузе". Я хочу, чтобы он остался здесь, а я его еще подумаю.
"В каком-то смысле единственная разница между ГАС и западными армиями — в призывном возрасте: в Уганде людей забирают, когда им 12-13; мы решили для себя, что в армию идут восемнадцатилетние. Но, в сущности, в 18 лет люди тоже еще дети, и уж точно им не следует иметь ничего общего с войной и убийством себе подобных. Когда я работал в Чечне в 1996-м, девяносто процентов российских солдат, которых я там видел, были 18-19-летними призывниками. Они были в абсолютном ужасе от происходящего, вообще не понимали, что делают на войне, и их убивали, как овец на бойне. От ГАС все это не так уж и отличается — разве что пятилетней разницей в возрасте тех, кому приказывают убивать и кого посылают на смерть".
Сегодня сумбурно.