Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Голова ровно лежит на рельсах, таких гладких и холодных, что сразу чувствуется, какие они неимоверно тяжелые. Но это неважно. Вся их тяжесть вытянута между двумя безумно далекими колками, стерта их запредельным притяжением. Струны без гитары, едва слышный звон без голоса.
А на лицо крупными, летними каплями падает дождь.Стекает по вискам, волосам и уходит в землю. Мы тоже нанизаны на сотни тоненьких струнок между землей и небом. Мы в них.
Ладони по обе стороны рельсы жадно, безостановочно перебирают гранитные камни на насыпи, восхитительно мокрые и шершавые, тяжелые, ощутимые, материальные; вжимаются в гладкий бетон шпал, скользят по мягкому, словно чуть глинистому, маслянистому мазуту...
А смотрим прямо в живородящее дождем небо, не отводя глаз, молчим в унисон. На двух параллельных рельсах, не касаясь и не видя друг друга, но вместе.
Сегодня еще будет и черешня с косточками, и ландыши, розданные детям, старичку с книжкой и одному суровому милиционеру, и очаровательный Сюр вечно под ногами, и огромные, внимательные детские глаза, и крыша восьмиэтажного дома под дождем, где можно бегать, и петь, и просто сидеть на краю, болтая ногами...
Все будет сегодня. но сейчас весь мир сложен из рельсы под спиной; камней, шпал и мазута под ладонями, дождя насквозь и тишины на двоих... Весь мир вложен в них.
А на лицо крупными, летними каплями падает дождь.Стекает по вискам, волосам и уходит в землю. Мы тоже нанизаны на сотни тоненьких струнок между землей и небом. Мы в них.
Ладони по обе стороны рельсы жадно, безостановочно перебирают гранитные камни на насыпи, восхитительно мокрые и шершавые, тяжелые, ощутимые, материальные; вжимаются в гладкий бетон шпал, скользят по мягкому, словно чуть глинистому, маслянистому мазуту...
А смотрим прямо в живородящее дождем небо, не отводя глаз, молчим в унисон. На двух параллельных рельсах, не касаясь и не видя друг друга, но вместе.
Сегодня еще будет и черешня с косточками, и ландыши, розданные детям, старичку с книжкой и одному суровому милиционеру, и очаровательный Сюр вечно под ногами, и огромные, внимательные детские глаза, и крыша восьмиэтажного дома под дождем, где можно бегать, и петь, и просто сидеть на краю, болтая ногами...
Все будет сегодня. но сейчас весь мир сложен из рельсы под спиной; камней, шпал и мазута под ладонями, дождя насквозь и тишины на двоих... Весь мир вложен в них.