Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Холодно.
В руке холодное яблоко и стакан ледяной воды, и здесь, на веранде, июльский мороз оцвечивает дыхание паром. Промерзшее одеяло холодит ноги. Тонкая ночная рубашка на плечах.
Дрожу.
Дрожу изнутри, оттуда, где до сих пор трепещет струна скрипки.
В глазах стояли слезы. Нет, не от горя, не от смертельного искусства, не от щемящего трагизма Истории в фильме, но от музыки. От скрипки. От тоски дрожащего звука, того самого, обожаемого и избегаемого.
Я бессознательно пытаюсь ускользнуть от ее полета, но услышав, растворяюсь. Только скрипка, наверное, может так располосовать душу, выверуть наизнанку, и выпустить тоску - ту самую, из заветной шкатулки, в которую прячу всю свою боль, все потери, все несчастья, все горе. Тоску почти осязаемую, льющуюся, заполняющую...
Я слышу, как падают последние капли дождя.
Я вижу, как обесцвечиваются замерзшие пальцы.
Я чувствую, как болят разрезанные уголки губ.
Я очень люблю грызть травинки. Никогда не смотрю, что срываю. Часто попадается осока. Но всегда догрызаю ее до конца. Хотя режусь.
Совсем как в жизни. Любую осоку, несмотря на боль, а, может, и получая от нее где-то в глубине эстетическое удовлетворение, догрызаю до конца. Потому что так должно быть. Потому что судьба. Потому что заслужила. Потому что без этого нет жизни.
Больно - не страшно. Страшно, когда не больно.
Фильм прекрасен. Великолепно найденна композиция сюжета. И еще - надлом гениальности, и трагизм эпох, и сильнейшая атмосфера, созданная скрипкой. Впрочем, может быть, это просто я так насквозь чувствую музыку.
В любом случае, смотрите его. Он того стоит.
В руке холодное яблоко и стакан ледяной воды, и здесь, на веранде, июльский мороз оцвечивает дыхание паром. Промерзшее одеяло холодит ноги. Тонкая ночная рубашка на плечах.
Дрожу.
Дрожу изнутри, оттуда, где до сих пор трепещет струна скрипки.
В глазах стояли слезы. Нет, не от горя, не от смертельного искусства, не от щемящего трагизма Истории в фильме, но от музыки. От скрипки. От тоски дрожащего звука, того самого, обожаемого и избегаемого.
Я бессознательно пытаюсь ускользнуть от ее полета, но услышав, растворяюсь. Только скрипка, наверное, может так располосовать душу, выверуть наизнанку, и выпустить тоску - ту самую, из заветной шкатулки, в которую прячу всю свою боль, все потери, все несчастья, все горе. Тоску почти осязаемую, льющуюся, заполняющую...
Я слышу, как падают последние капли дождя.
Я вижу, как обесцвечиваются замерзшие пальцы.
Я чувствую, как болят разрезанные уголки губ.
Я очень люблю грызть травинки. Никогда не смотрю, что срываю. Часто попадается осока. Но всегда догрызаю ее до конца. Хотя режусь.
Совсем как в жизни. Любую осоку, несмотря на боль, а, может, и получая от нее где-то в глубине эстетическое удовлетворение, догрызаю до конца. Потому что так должно быть. Потому что судьба. Потому что заслужила. Потому что без этого нет жизни.
Больно - не страшно. Страшно, когда не больно.
Фильм прекрасен. Великолепно найденна композиция сюжета. И еще - надлом гениальности, и трагизм эпох, и сильнейшая атмосфера, созданная скрипкой. Впрочем, может быть, это просто я так насквозь чувствую музыку.
В любом случае, смотрите его. Он того стоит.