В качестве первого знакомства)



- Но все-таки. Почему вы так уверены, что сейчас?
Инга стояла, оперевшись о перила верхней площадки маяка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и напряженно глядя в небо. Лодочник задумчиво сощелкивал с рукавов прилипший пух.
- Ну ты сама-то подумай. Вот вчерашний закат что предвещал?
- Дождь и сильный зюйд-вест.
- А у нас тут что?
- Все тихо. И небо ясное. Ну мало ли, бывают же ошибки.
- А маяк почему весь в инее ни с того, ни с сего?
Инга недовольно прикусила губу.
- Откуда мне знать. Явление какое-нибудь физическое.
Лодочник рассмеялся
- Этическое. Мы же на первом рубеже, через который они пройдут. Все прихорашиваются по-праздничному. Тебе бы тоже не мешало приодеться - крылатый скептично оглядел девочку - разве же так гостей встречают?
Инга вскинулась
- Мне еще никто ничего не объяснил толком даже!
Лодочник вздохнул.
- Ну вот тебе что сегодня снилось.
- Это тут при чем. Подводное что-то. Скаты, что ли...
Из дверного проема показалась взъерошенная голова Февраля.
- Ну вот здрасьте пожалуйста. Они тут прохлаждаются, пока там все бегают, убираются, глёг варят, все вверх дном переворачивают. А они тут прохлаждаются. Очень, очень хорошо. Настоящие друзья, ничего не скажешь.
Лодочник виновато встрепенулся, кинулся было к двери, запнулся о крыло, чудом не расшиб лоб о косяк и исчез внутри. Инга вздохнула разочарованно, последний раз взглянула на небо и поплелась следом.

Через четверть часа на лестнице опять зашумело, завозилось, тащили пледы, чашки, подушки и термоса, сталкивались, кто-то просыпал яблоки, кто-то, оказалось, перепутал подсвечники с вазами.
Но никто не потерял табак Февраля и не наступил Кошке на хвост, так что все решили, что без яблок даже лучше, потому что их слишком громко есть, а уличные свечи Тетушка Сольвейг так аккуратно разместила по вазам, что подсвечники подумалось вообще лишним доставать без крайности.
Катерок цеплялся своим огромным праздничным бантом за что только можно было зацепиться, Сахарница капризничала, что ее недостаточно хорошо начистили, но в конце-концов все расположились на террасе лицом к Северному полюсу и каждому досталось по большой кружке отменного глёга.
Почти в тот же момент ветер стих. Если быть точным, ветра и так-то не было, просто как будто воздух вовсе замер.
Лодочник улыбнулся Инге.
- Смотри на своих скатов.

В неподвижной тишине из-за горизонта медленно и неспешно выплывали легкие, полупрозрачные медузы, сиреневатые и голубоватые на просвет, выплывали плавно и величественно, и огромными искристыми хлопьями сыпали на землю снег. Самый первый снег.

- Я же говорила, не хватает мандариновых печенек - вздохнула Кошка.

@темы: игры в литературу, Пока горит огонь на маяке

---

Периодический взгляд со стороны на себя в виде песен - всегда вещь забавная.

И, хотя Алекс все еще видит меня как-то так

текст

Под черным мостом, где сплетаются главные нити,
Где рыбы священные пахнут от страха и злости,
Там встретились ангел-мздоимец и демон-хранитель,
Чтоб вечером после суда поиграть в чьи-то кости.
Поставили на кон какую-то душу - и круто,
Судьбу замесили в ознобе морского азарта,
И в четком чаду, не жалея ни брата, ни Брута,
Под пот "Абсолюта" - икра и дробленая карта.

Пошла игра тут, пошла игра там,
Пошел блюзом дым, пошла кожей дрожь.
Четырнадцать вето на семьдесят бед,
Но я сам по себе, я сам по себе,
Не трожь, не трожь, не трожь, не-а...


Портреты стерпевших и влажность, как в камере пыток,
И каждый был прав, подвизаясь на собственной ниве,
О демон тогда проиграл и рога, и копыта,
А ангел хитрил и остался при крыльях и нимбе.
Мангустово ложе в змеиных протравленных блестках,
Сменившим купейность перин на плацкартные маты,
Я сам этот миг прозевал на зыбучих подмостках
И видел в лубочных березках живые стигматы.

Не трожь меня, небо, не трожь меня, яма,
Под гроздьями гнева на острове Ява
Я видел из чрева заплечного хлама,
Как книжная Ева листает Адама,
И я понял, что я отпрыск Лилит, и, знаешь, это болит

Что знают о жизни два этих бессмертных животных?
Что помнят они о расплавленных трением душах?
Что могут прочесть в своих жалких скупых подноготных,
В подвалах их рвотных и в мягких надснежных баклушах?
У входа в чистилище жирно и пахнет озоном,
В подробностях жизнь, значит, смерть - это смерть каждой буквы.
Кипящий бульон из меня называя "музоном",
"Зачем ты поешь?" ухмылялись мне чертовы куклы.


Одной ногой здесь, одной ногой там,
Одним блюзом в раж, другим блюзом в ложь,
Четырнадцать веток на дереве бед,
О я сам по себе, я сам по себе,
Не трожь, не трожь, не трожь,
Не трожь меня, темень, не трожь, свет закона,
Я вышел из тела под хруст Рубикона,
Из бледного тела, из смуглого лона,
Из водораздела Адама-Кадмона,
Мы, видимо, дети Лилит, и знаешь, это болит

Но Петенька говорит, что "Манифест" весь про меня

текст

Hад обугленным рвом
Между ночью и днем
Переброшены сходни.
Если б я был пророк,
Я сказал бы вам:
Будьте свободны.
Хуже адовых врат
Hазывать свои цепи наградой -
В этом страх виноват,
Hо не стоит бояться, не надо.

Этот мир состоит из
любви между небом и твердью.
Этот мир состоит из
любви между жизнью и смертью.
Пей вино ветров
В мареве лугов
И слушай сердца зов,
пока еще не поздно.

Hа зеркальный мираж,
В даль, за облачный кряж
Все идут пилигримы.
Если б я был пророк,
Я сказал бы вам:
Будьте любимы.
Это так же легко,
Как смеяться, и, кто бы ты не был,
Жизнь похожа на фарс
С эпилогом в безоблачном небе.

Этот мир состоит из любви -
Боль придумали люди.
Этот мир состоит из любви -
И иначе не будет!
Пей вино ветров
В мареве лугов
И слушай сердца зов,
пока еще не поздно.

Все отмерено впрок
По веленью надежд
В круговерти извечной.
Если б я был пророк,
Я сказал бы вам:
Будьте беспечны.
Hе бывает потерь,
Hе бывает путей без возврата.
Hаша жизнь - это дар,
А за дар невозможна расплата.

Этот мир - словно свадебный пир
Между небом и твердью.
Этот мир словно свадебный пир
Между жизнью и смертью.
Пей вино ветров
В мареве лугов
И слушай сердца зов,
Сердца зов

Полиночка - что отчасти эти две



А Аланкун - что скорее она вот

текст

И не то чтоб прямо играла кровь
Или в пальцах затвердевал свинец,
Но она дугой выгибает бровь
И смеется, как сорванец.

Да еще умна, как Гертруда Стайн,
И поется джазом, как этот стих.
Но у нас не будет с ней общих тайн –
Мы останемся при своих.

Я устану пить и возьмусь за ум,
Университет и карьерный рост,
И мой голос в трубке, зевая к двум,
Будет с нею игрив и прост.

Ведь прозрачен взор ее как коньяк
И приветлив, словно гранатомет –
Так что если что-то пойдет не так,
То она, боюсь, не поймет.

Да, ее черты излучают блюз
Или босса-нову, когда пьяна;
Если я случайно в нее влюблюсь –
Это будет моя вина.

Я боюсь совсем не успеть того,
Что имеет вес и оставит след,
А она прожектором ПВО
Излучает упрямый свет.

Этот свет совсем не дает уснуть,
Не дает себя оправдать ни в чем,
Но зато он целится прямо в суть
Кареглазым своим лучом.

И я смотрю на это все и думаю, что все каким-то чертовски правильным путем идет. Несмотря ни на что)

@темы: глазами друзей, в нотах

---

Когда ты приходишь с работы, и сил нет даже на то, чтобы почитать или написать что-то, ты просто ложишься на пол и лежишь, а потом засыпаешь тут же на полу - значит, ты отлично поработал.

А потом тебя будят ужинать и ты показываешь родителям "Ходячий замок".

Мой друг, знаешь, в чем почти самое важное то, что делает моих братьев и сестру совсем-семьей?
Они - это всегда абсолютное, глубинное, на каком-то подсознательном уровне срабатывающее разрешение быть. Быть вообще целиком, быть так, как изнутри живется, говорится и дышится, разрешение, к которому ты никакого отношения не имеешь, оно просто само переключается - и вот.

Здесь должен был быть пост бесконечной любви и нежности.
Ко всем моим самым-самым, которые так близко к сердцу, что куда уж.

Про братьев и сестру.
И еще. И еще про Дону, которая такая невероятная, десятимерная и все-все понимает. И еще про Петеньку, самого доброго и надежного друга. И еще про Имичку, которая растет так стремительно, что отступаешь на полшага, улыбаешься и наблюдаешь завороженно. И еще про моего дорогого буддиста, в котором столько света и покоя, что на десятерых хватит. И еще про Кару и Графа, которые такие славные вот тут рядышком, и от этого невероятно тепло и живо. И еще про Феликса, который такой ненормальный и самый надежный. И еще про Полиночку, в которой космос и она только учится с ним управляться. И еще про Единорога, которая такая волшебная и многотрудная и так умеет видеть. И про Юленьку. Мишу. Анечку.
Про вот этих, таких живых, сквозь мир проростающих, добрых и светлых.

А сколько их, друзей моих таких вот еще в Москве и Екате. Разбросано по стране и ближнему и дальнему зарубежью.
Это же невероятное что-то.
Нет, правда.
Какое-то really enormous количество людей насквозь.
Я думаю об этом и голова кружится.

Но я не могу написать пост про мою любовь и нежность, потому что он должен был бы быть огромным, как десять тысяч ЛЭПов.

Поэтому я просто вас люблю.
И падаю после работы.
Что еще вообще.


Смерть пилит наши стройные утраты,
Жжёт нашу память, белую, как правда,
А мы, убиты, дымом вверх струимся -
Ни времени, ни смерти не боимся.

Ты честен, и значит, мы вместе,
Я искрен - и это нам жизнь,
Годами идем туда мы,
Где пламя вверх, а не вниз

@темы: Семья ^_^, семейное-домашнее, IV мое зрение, Персонализация фотографии, Дорогой руфер, Дорогой буддист

---

Мы станем с тобой огнями, ведь пламя вверх, а не вниз...

Ну и да, эта песня долна была быть в конце предыдущего поста)



На этих войнах, лиственных и хвойных,
В великих битвах мы вчера убиты,
Стоим вповалку и гуляем лежа,
И весело поем свои молитвы.

Я хвоен, и значит, я воин,
Ты листвен, и значит, ты чист.
Мы деревья, и значит, нас греет
То, что растем мы вверх, а не вниз!

Ты вырос - и я извилист,
Ты жилист - и я плечист,
Мы станем с тобой огнями,
Ведь пламя вверх, а не вниз!

Смерть пилит наши стройные утраты,
Жжёт нашу память, белую, как правда,
А мы, убиты, дымом вверх струимся -
Ни времени, ни смерти не боимся.

Ты честен, и значит, мы вместе,
Я искрен - и это нам жизнь,
Годами идем туда мы,
Где пламя вверх, а не вниз!

Я жилист - и ты извилист,
Я вырос - и ты плечист,
Мы станем с тобой огнями,
Ведь пламя вверх, а не вниз!

@темы: в нотах

---

А про Хельсинки я еще напишу.
Если меня хватит.
Потому что много и прекрасно.
Или, как обычно, не напишу, потому что когда чего-то слишком много и сильно, непонятно, как про это писать.


А потом я приезжаю с трассы утром, доползаю до Сонечки и падаю спать. А потом меня поят чаем, кормят морковкой по-корейски и грейпфрутом, я знакомлюсь с пестрым Котом, который на самом деле кошка, и с бородатым мужиком из Липецка. А сонин отец цитирует странную книжку. Я читаю Соне Кошку Мебиуса. И она помогает мне оформлять то, что поселилось у меня в голове после Балтики на этот раз.
Комната странная и пронзительно живая, просто до глубины ободранных стен. Там очень хорошо.

А потом я выхожу - и снег летит. Огромными густыми хлопьями. Невероятнейший. И я понимаю, что действительно уехала осенью, а вернулась зимой.
Волшебное все.

А потом концерт Оргии.
И вот.
Почти задержав дыхание, посматриваю краем глаза на Аланкуна первую песню, но потом уверяюсь в том, что ему нравится - и танцевать. Фил и Феникс мужественно защищают меня от слэма, совсем босиком по гладкому полу, юбка разлетается и живешь сквозь музыку насквозь, "вдаль по синей воде", все дела.
Эта легкость и сила полета, и боль и свет, и все вообще, простите, но вот правда как будто сердце через грудную клетку вверх выплескивается, не знаю я, что люблю больше, чем слушать их вживую в электричестве.
А сзади на зал работает два прожектора - зеленый и фиолетовый))

Идем пешком с Аланкуном от Лиговского до Театральной, вокруг город, много, много города, а внутри плещется Балтийское море, и все светло и просто ("один конек роликовый, другой обычный!"), совсем не чувствую, что болят ноги, ("Что лучше маяка?"), и живая до кончиков пальцев.

Когда я ехала в метро на трассу (всего лишь в четверг, а кажется, тысячу лет назад), я вот что думала.
На трассу можно выходить в брюках или юбке, камуфле или шубе с лисой на воротнике, драной куртке или кожаном пальто под широкополой шляпой, но на трассу никак нельзя выходить без одного - без любви. К тем, кто подберет тебя и к тем, кто проедет мимо. Без любви ко всем дорогам этого странного мира, и ко всем бродягам этих дорог (конечно, я не про стопщиков, я про всех).
Вот без нее никуда.

А с ней крылья шелестят и все очень просто.

Будьте, ребят.

@темы: IV мое зрение, II реверсивная хроника событий, Гамлет, принц Археоптеров, концерты

---

А кто-то только что пересек границу, лежит, свернувшись калачиком на заднем сидении седана и очень-очень счастлив. Люблю всех безмерно.

@темы: За порогом

---

После сегодняшнего концерта я знаю о keep calm все.

Хотела идти на трассу прямо оттуда, но четыре веника цветов, шарики, два пышных залаченных хвостика и сценический макияж остановили меня.

Мы крутые. Все в восторге.
Косяков в организации тьма ТЬМУЩАЯ.

У меня есть два шарика. Синий и красный.
Я возьму их, пойду на трассу и буду предлагать всем выбирать.

Собраться надо. В смысле, плеер собрать хоть чуток.


Не пропал ещё голос, на месте глаза,
Наблюдаю, как в море играет гроза,
Не сверну я с дороги: один на пути
В небе крылья да ноги:
"Что делать?" - идти.

Все как всегда, ребят. Inside and up.
И на трассу.
Шершавенькой мне)



За дверями вагона последнего,
Небеса провожали пропащего,
Целовали косой дождя летнего,
Прижимали к груди уходящего.
Расковала меня ночь бессонная,
Вынул я перспективу из скважины,
Закапал у вокзала всё черное,
Помолясь о здоровии вражины.

До отхода полвека проплакали,
Всё украдкой крестили молитвами,
Ушивали тоской да заплатами,
Напоив иноземными ритмами.

А я намазал на хлеб расстояние,
Захлебнулся мечтой родниковою,
На дорогу надел струны новые,
Да пустил под откос состояние.

Не пропал ещё голос, на месте глаза,
Наблюдаю, как в море играет гроза,
Не сверну я с дороги: один на пути
В небе крылья да ноги:
"Что делать?" - идти.

@темы: За порогом, концерты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Три ночи.

Весь день мы тут все бегаем, размахивая руками, и делаем ВСЕ к послезавтрашнему концерту.
И генеральные репетиции.

И я вообще мертвый с работы приползаю.

Три ночи.
Что я делаю?

Шью обложку для книжки.

@темы: черепашка плачет

---

А, вот кусок визуализации.

Тот фотограф из Плейса пишет мне: "фотки я еще не обрабатывал, но пожалуй эту скину) Не каждый день видишь, как человек светится счастьем, глядя на игрушку из киндера.)"

Я смешной, некрасивый и на себя не похожий, но как раз это очень славно)
В жизни бы себя не узнала, если бы мне не сказали, что это я)

@темы: Кэти как украшение интерьера

---

Тонкие лужи в крепком льду, я радостно вдыхаю уже начинающий понемногу обжигать легкие морозом воздух (всего на первые пару вдохов, но уже хорошо), а Шорох, видимо, остается на чердаке уже до весны, я все же, наверное, пока не готова переобувать его в шипованную резину.
Зима - она такая специальная, чтобы ходить пешком.
Как и поздняя осень, впрочем.

У меня снова есть шенген, а это значит, что Балтийское море снова всего лишь на другом конце трассы.

В финском визовом центре уже стоят очаровательные елки с игрушками-оленями, и тень чего-то теплого все-таки касается меня (или я очень хочу в это верить). Я всеми силами хочу вернуть то волшебно-сказочное чувство трепета, с которым я неизменно ждала Нового года. Каждый год всю свою сознательную жизнь.
А, когда я чего-то очень сильно в себе хочу, как правило, у меня это выходит.
Иначе будет совсем нечестно.

Иду покупать нам с Аланкуном билеты на воскресную "Оргию Праведников" (айда, айда, кстати?), а над Фонтанкой - целая стая чаек, и со мной заговаривает очаровательный старичок, и солнце светит в затылок.

Прихожу вечером к Каре с Графом, и как у них хорошо и славно.
Если что-то и есть во мне почти всегда легкого и дышащего, так это запястья. Я сижу и чувствую, как тепло и легкость опускается в ладони и разбегается по пальцам, поднимается до локтя и легкими струнами доходит даже до плечей. Я пребираю непривычно легкими пальцами (ну а еще они сами тихонечко танцуют) и бессознательно разворачиваю кисти ладонями вверх - редкий и самый теплый жест.

У Кары в гостях какой-то мальчик, я смотрю на него, улыбаюсь и думаю о том, что год-полтора назад он неминуемо раздражал бы меня, а сейчас он просто есть, и он часть мира, и это хорошо, и во мне нет ничего против.
А еще я краем сознания вспоминаю что-то из давнего и думаю, как славно, что я все же справилась с больной и болезненной инстинктивной потребностью всем нравится, так, что уже и не помню почти никогда, что когда-то так тоже было, а если и вспоминаю, то с приятным недоумением.

Граф показывает мне первые две серии аниме, названия которого я не запомнила, но что-то про крылья, оно чудовищно эклектичное, очень красивое, жутко милое (кое-где чрезмерно, возможно), с красивейшими остами, а речевое поведение персонажей периодически расходится со здравым смыслом в разные галактики, но мне, видимо, нравится-нравится.

Мне выдают часы на цепочке и истрепанное, а от того еще более трогательное аланкуновское "Имя ветра".
Часы, которые в субботу были часами Доктора, и вокруг которых я радостно прыгала, Катенька пообещала подарить тому, кто выиграет в го, я и забыла про это напрочь, пока Аланкун сегодня не сказал, что они ждут меня у Графа. Теперь я буду таскать их на работу, вспоминать про Доктора каждый раз, сверяя время, и укрепляться в принятии, терпении и доброте, дадада.

Два часа у Кары с Графом - и я опять морально готов много работать.

Все очень просто.


Я могу быть бессмысленным,
Выбрать пути не те,
Но есть смелая истина
В широте-долготе.
Мне ничего не нужно и ничего не жаль,
Голым и безоружным взлетаю вдаль.

Не рви мою грудь, там только суть, сердце навылет.
Кто хочет любить - сразу убит, так нас учили.
О, дай подержать желтый закат, иллюминатор!
В босых небесах - крыльев размах, я - авиатор.

@темы: стиль жизни, IV мое зрение, На Тургенева, над трамваями

---

Почему, ну почему мне до этого никто не догадался кинуть послушать "Авиатора", ну?

Я даже не помню, когда мне последний раз так песня заходила.



У любви нету рации,
Я дышу и скольжу.
Я ценю гравитацию,
Но опять ухожу.
Радости незаконные у притяженья тел,
Но я хотел бездонное, я улетел!

О, плачьте моря из янтаря, голые звуки.
О, я на земле помню о зле, где мои руки?
О, дай подержать желтый закат, иллюминатор!
Летят корабли в поле земли, я - авиатор!

Пронзает он как рентген,
Бессмертен, велик, священ,
Весь этот озон и оксиген.

Я могу быть бессмысленным,
Выбрать пути не те,
Но есть смелая истина
В широте-долготе.
Мне ничего не нужно и ничего не жаль,
Голым и безоружным взлетаю вдаль.

Не рви мою грудь, там только суть, сердце навылет.
Кто хочет любить - сразу убит, так нас учили.
О, дай подержать желтый закат, иллюминатор!
В босых небесах - крыльев размах, я - авиатор.

Как хорошо быть раненым,
Я обожаю боль.
Это моё задание -
В небо поднять любовь.
Кажется, это страшно, почва так далека,
Я заложил вираж и легка рука.

О, плачьте моря из янтаря, голые звуки.
О, я на земле помню о зле, где мои руки?
Пусть я слишком мал, дайте штурвал, полюс, экватор,
Летят корабли в поле земли, я - авиатор!

Пронзает он как рентген,
Бессмертен, велик, священ,
Весь этот озон и оксиген.

@темы: в нотах

---

Давно уже не читала маме ничего из дайрика - сегодня, выбирая посты поинтереснее, проглядела дневник за всю осень.

Сколько во всем этом боли, тоски и силы - сама отшатываюсь.
Здесь ведь всегда написано больше, чем кажется. Почти в любых постах - зацепки и маяки о том, чего я не хочу писать, или о том, что больше того, чтобы быть написанным. Но сама я их вижу и читаю. В большинстве есть текст за текстом, который еле-еле проступает на поверхность.

Дальше должно было быть длинно про это, а еще про то, почему предыдущий пост внезапно светло- печально закончился цитатой Лемерта, но я не могу выразить это словами достаточно точно, не то получается.

Ну и ладно тогда.
______________________________

Тут кинули мне музыки - сразу Малмстина вспомнила. И что-то дернуло меня начать его дискографию переслушивать, года два же толком не слушала, если не больше. И примерно на Facing The Animal окончательно убедилась, что электрогитару я люблю даже больше, чем скрипку. Сильно больше. Чем все больше. Просто Бах ничего не написал для электрогитары, такая вот беда.
И, черт возьми, какой еще инструмент настолько удивительно индивидуален.
Я вряд ли скажу вам, что саксафон Гетса и саксафон Паркера принципиально разные по самому звучанию (наверняка кто-то скажет, но я не такой уж знаток), но гитара Винни Мура и гитара Сатриани - это совершенно разные существа, кардинально.

В общем, у меня такое очень крутое ощущение, как будто я его снова услышала в первый раз в жизни.
И это потрясающе.

И звук наизнанку выворачивает совершенно.

@темы: музыка

---

От Балтийской дождь (у меня такое ощущени, что каждый раз, когда я иду вглубь от Балтийской, идет дождь), отбираю у Аланкуна отличную трость (с вензелем!) и пританцовываю довольно, дом-тотем смотрит угрожающе.
В Плейсе громко, но есть второй этаж и еще качели (правда, если сильно раскачиваться, периодически стукаешься о потолок), и цепеллин, и отличные столики во втором зале.
Какой-то местный фотограф, по всему отличный человек, дарит мне два киндер-сюрприза. Киндер-сюрприза!
"Ты рисуешь коровой на салфетке!"
Все очень легко и просто.

"У нас нет паспортов, но у нас есть айпад. Дайте нам, пожалуйста, го за айпад" - дожидаемся Катю, чтобы взять, наконец, го.
Го красивое и живое. Я зеваю много глупостей, мы постоянно отвлекаемся, по итогам я почему-то выигрываю, но однозначно надо поиграть потом еще как положено, спокойно и, черт возьми, сосредоточено.
Но очень красивое.

А потом приходит Катя, и еще какая-то девочка, и еще потом Вэл, они странные и чужие, но зато Вэл рассказывает мне про то, как это - быть на Северном полюсе.
Вода, которая слышна сквозь лед, когда очень тихо, поражает мое воображение.
И Сонечка, Сонечка приходит, и это отлично.


"А давайте играть без подсчета очков", "А давайте ставить просто на ту карту, которая больше всех подходит" - самый отличный способ играть в Диксит, конечно же.
- Эй, я когда-нибудь поставлю фишку не на твою карту? - возмущаюсь я, который кон неизменно из пяти выбирая карту Аланкуна.
И, конечно, отличная "Шляпа" и много-много смеяться. В паре с Соней отлично и очень просто, Аланкун и Вэл объясняют непостижимыми и потому замечательными путями.

Половину пятого вдруг досочиняю финальную комбинацию в номер к подросткам, радуюсь неимоверно.

И еще мы придумываем ладушки на троих и меня чешут за ушком.
И еще все это ужасно хорошо, на самом деле, славно и хорошо, и хочется прыгать и танцевать.
Или просто долго-долго лежать у Аланкуна на коленях и чесать Сонечку.
Я простой и цельный, как апельсин.

А потом пустой город и очень много воздуха.

В шесть утра мы с Соней прощаемся на Садовой с ребятами и Аланкуном и идем на остановку шестерки.

Очень тихо, свежо и еще темно, но уже в просвет, у нас есть вода и лаваш, и что еще надо, в сущности.
Я смотрю на Соню и улыбаюсь.
- Но я уже говорила.
Соня улыбается в ответ
- Я тоже тебя люблю.

Дойти до дома, открыть окна нараспашку, радоваться свежему воздуху и холодной воде.
Спать крепко и ровно.

Собирать вещей не больше, чем входит тебе в рюкзак.
Не заводить детей и собак.

@темы: II реверсивная хроника событий, III мгновенья в зеркале, Гамлет, принц Археоптеров, Много хороших людей

---

Помните, я тихо охреневала, узнав о своем участии в Мишином Воланде, случайно увидев свою фамилию на афише в городе?

Но финишем стало, когда в среду я случайно увидела автобус, во всю длину которого шла афиша на этот раз с моей фотографией О_____о

То есть, блин, не то чтобы я была совсем уж принципиально против, но спросить-то можно было?

Ну или Миша слишком хорошо знает, что я бы его послала, если бы меня спросили))




Ничего не знаю, иду на ночь Доктора в Place, и, раз я не могу одеться удом, то хотя бы выгуляю платьишко.
Или не выгуляю.
Или не платьишко.
Или не я.

Доброй субботы, anyway

---

Вообще сто лет ничего не записывала голосом, не годится.
То, как по-разному я читаю всегда вслух - отличная хроника событий, на самом деле.
Надо бы в десятый раз переписать "Иешуа" и посмотреть, каким он выйдет на этот раз.

Ну и, на самом деле, всю осень порывалась его записать, но потом думала - нееееет, не буду.
А чего это не буду.

Ритм рву безбожно, ну так и не читаю, а рассказываю уж скорее. И начало не так.
Ну и простите за качество записи, уж что под руку подвернулось.
Впрочем, чего это простите, когда это уж я точно для себя.

@темы: через себя

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А вообще-то я сижу в подушках, ем мандарины и апельсины, пью молоко со сбитнем, читаю сказки и слушаю все ту же неизменную песню зимних вечеров.
С одной стороны, я очень устала внутренне и просто хочу свернуться клубочком и тихо-тихо дышать, с другой - я знаю, что для того, чтобы с чистым сердцем свернуться в клубочек и не высовывать нос какое-то время, надо очень много сделать.
Не в смысле дел - это способ, а не цель, а в смысле шлифовки себя.


Дело не в том, что покой и тепло нужно заслужить. Дело в том, для какого тебя он сможет стать тем, чего ты на самом деле ищешь.




Вот еще кусок в черновиках валяется:
"Все события, на самом деле, происходят одновременно.
То, что есть. То, что было и что я помню. То, что я придумала так, что оно для меня настоящее. То, что происходит в моей голове.

Я сижу на диване.
В Михайловском замке душат Павла Первого и единственного. Где-то во дворах заходится лаем собака, тишину остальной ночи можно черпать ведрами.
Ангелы с Исаакия, воровато оглядываясь, подползают друг к другу и шушукаются тихонечко.
Незнакомая девочка во дворе дергает меня за юбку и спрашивает "Тетя, вы фея?"
Я стою, распластавшись по вертикальному песчаному откосу в Саблино, вверху края "стены" почти не видно (настолько, насколько я могу приподнять голову, не слишком рискуя потерять равновесие), внизу около пяти метров отвеса и я не представляю, как лезть дальше. Солнце печет спину.
Северное море, шурша, наползает на темный пустой берег.
Тихие городские кошки забираются на трамваи, щекочут усами их рога и тихонечко мурчат про то, что происходило с обратных сторон улиц.
Я стремительно выхожу, почти вылетаю из "Щелкунчика", и через пол-улицы понимаю, что забыла надеть пальто.
Туу-Тикки идет через снег.
Я лежу на чужих коленях, и мне ничего больше в жизни не нужно.

Всегда все происходит одновременно."

Сказки и север.
Обязательно сказки.

В каждой зиме должна быть своя лазейка.
Каждую зиму должно быть возможно как-то прожить. С самого того момента, когда окончательно забываешь, как это - когда было лето, когда уходит спокойная осень, и уже не веришь, что все это бывает, и тем более не веришь, что бывает весна.

Все события происходят одновременно, но все существует только сквозь зиму.

Каждую зиму должно быть возможно как-то прожить.

@темы: перелистывая время, IV мое зрение, в нотах

---

Раз уж написала про уметь яблоко, пусть будет и стихотворение, из которого, очевидно "уметь яблоко" и пошло)
Не то чтобы оно мне нравилось, по-хорошему, но суть приблизительно верно передает. Относительно.

Попробуй съесть хоть одно яблоко
без вот этого своего вздоха
о современном обществе, больном наглухо,
о себе, у которого всё так плохо;

не думая, с этого ли ракурса
вы бы с ним выгоднее смотрелись,
не решая, всё ли тебе в нём нравится -
оно прелесть.

побудь с яблоком, с его зёрнами,
жемчужной мякотью, алым боком, -
а не дискутируя с иллюзорными
оппонентами о глубоком.

ну, как тебе естся? что тебе чувствуется?
как проходит минута твоей свободы?
как тебе прямое, без доли искусственности,
высказывание природы?

здорово тут, да? продравшись через преграды все,
видишь, сколько теряешь, живя в уме лишь.
да и какой тебе может даться любви и радости,
когда ты и яблока не умеешь.

@темы: VII свое - чужое