Что нужно для того, чтобы, проспав опять шесть часов вместо восьми (да, для меня это мало)), прийти дома в час ночи с сокрушительным желанием работать и делать что-нибудь?

Правильно, сходить на работу, отработать работу, доехать до концерта, оттанцевать на концерте четыре номера, доехать до Графа и поразбираться с матаном.


"Я тебя без ножа зарежу, - улыбается мне Миша, когда я в 19:05 появляюсь за кулисами. - Концерт уже начался".
"А ничего, что ты обещал перенести концерт на полчаса, чтобы я успела с работы?", - не менее лучезарно улыбаюсь я в ответ.
Мишу спасло чудо, длинное вступление и моя привычка приезжать заранее всегда, даже когда это невозможно.
Ну и то, что двух минут мне хватает, чтобы переодеться, причесаться, накраситься и морально подготовиться к выходу на сцену.

Матан сегодня - вообще сплошная радость, написанное на доске внезапно больше не выглядит, как необъятное, усеянное тысячей ложноножек чудовище, неуловимое единомоментно до конца, а язык написания понемногу становится языком как он есть.

Но спать, просто спать.

Сегодня котики все.

---

лалала, все это неинтересное и самокопательное.

Как-то очень ярко вспомнила забытую было игрушку "Проклятые земли" из детства и теперь периодически возвращаюсь к ней мыслями.

Любила же невероятно. И ужасно расстраивалась, что ничего подобного у меня больше тогда не было.
И какая-то часть меня ожидает, что тут должно бы возникнуть желание поставить что-то такое красивое - да хотя бы на отцовский ноут - и порадоваться всласть. Скайрим. Да я даже Сибирь так и не прошла. Игрушки, о которых можно было только мечтать. Которые интересны вне зависимости от возраста.

Но желания почему-то не возникает.
Более того, мысль об этом вызывает только стойкое недоумение.

Не поймите меня неправильно, я даже краем сознания не считаю компьютерные игры чем-то отрицательным. Я воспринимаю их в одном ряду с книгами, кино, спектаклями и прочими видами искусства. Да что там, почти все самые дорогие мне люди - в той или иной степени геймеры. Как и я, в общем, была какое-то время. Я априори не могу относиться к ним плохо.

Но - только стойкое недоумение и отсутствие какого бы то ни было желания. Хотя люблю их нежнейшей любовью.

Тут есть, конечно, эта штука с разрывом прямого контакта с реальным миром, которым я так бесконечно дорожу. Потому что когда я сижу у монитора, я ухожу туда совсем и теряю ощущение вселенной, в которой нахожусь. Это при том, что вся моя жизнь - это бесконечная попытка чувствовать эту вселенную как можно сильнее и непосредственнее.
Это все понятно и очевидно.
Но это объясняет что-то только наполовину. Потому что это все, конечно, красиво, и объясняет, почему я перестала играть помногу, но не объясняет, почему я перестала играть вовсе. Тем более отсутствие желания как такового.

Сколько я себя помню, меня всегда толкает внутренний двигатель. С бешеной силой. Идти, узнавать, смотреть, делать, разбираться - постоянно. Мне сложно объяснить это людям, которые пытаются проповедовать мне безделие. Я понимаю их. Я хорошо представляю себе как минимум несколько систем взаимоотношений с миром, в которых безделие становится благом, путем и истиной, я серьезно. Но только на меня они совсем не ложатся.
Когда я ничего не делаю, или делаю мало, мне становится плохо - физически, эмоционально, морально и так далее. Когда я делаю много, мне становится хорошо. Под деланием я понимаю некоторую физическую, интеллектуальную, психологическую или духовную работу. Сидеть на берегу и полтора часа втыкать в море - в этой системе тоже делание. Вопрос в итоговых изменениях. Компьютерные игры приносят этих изменений чудовищно непропорционально требуемому времени.
А я всегда очень хорошо помню, что времени у меня мало. И все может закончиться в любой момент.
Фактически, с какого-то момента я постоянно меряю свою жизнь смертью - сознательно или бессознательно.
В общем-то, времени всегда чудовищно мало.
И от мысли о том, что здоровая его часть может уйти на нечто, что не принесет в меня почти ничего мне становится холодно и жутковато.
Меня постоянно толкает вперед. И в этих координатах происходящая внутри компьютерной игры работа тащится настолько черепашьим ходом, что никакого желания на ней ехать не возникает.

Можно было бы сослаться на то, что, мол, это какой-нибудь невроз, не знаю, или форма выражения страха, но все это не то что началось раньше семнадцати - оно существует всю мою сознательную жизнь. Внутренний темп. И от следования ему становится хорошо, спокойно и гармонично - и наоборот.

Не факт, что все это соответствует действительности хоть как -то.
Но для меня все ощущается как-то так.

Написать все это было единственным способом перестать возвращаться мыслями к теме.

---

Так случается, что на репетицию я не попадаю, так что иду в конце-концов пить с коллегами по поводу окончания выборов. Наконец-то все это закончилось, все дела.

Ребята котики, за общим столом оказывается, что мальчиков и девочек почти поровну - привет моим стереотипам про гендерное соотношение в редакциях.

В какой-то момент зацепляемся языками с Надей выпускающим и Надей из отдела аналитики - обе в недавнем прошлом театроведы - и понеслась - театры, спектакли, подходы, актеры, литература, кино.

Слава только что вернулся из Донбасса.
Рассказывает, каково это - когда тебя обстреливают из минометов.
Рассказывает, почему на войну хочется возвращаться.
Рассказывает про солдата, который бережет патрон для друга, что оказался по другую сторону баррикад.
Рассказывает еще много.

Ухожу домой поздно, пешком через половину Васильевского и Неву - и силы внутри столько, что ускоряешь и ускоряешь шаг, совсем без напряжения - снова ощущение, что летишь. "Когда ты выпрямляешь спину, за тобой вышибает сваи".


Работаю под Моцарта, дома с того момента, как подключила большие колонки, почти только Флойды.

Не становишься старше. Становишься сильнее, спокойнее и мягче.

---

Последний штрих - укрепить хрупкую от резьбы столешницу дюралюминиевым профилем.
И, кажется, все.
Никак в голове не укладывается.

Мы сидим на прибрежных камнях в парке трехсотлетия, вода здесь почти такая же, как в море моей души - Балтийском (когда в голове так крепко живут эти берега, то ясно видишь родное через набегающую волну Финского залива). Перед нами прямо в залив садится солнце, и Стася рассказывает об иконах - взволнованно, искренне и самое важное. Потом вдруг смущается - "Вообще-то, я никому об этом не говорила, кроме Гриши",
Стася ушла из мозаичной мастерской и теперь реставрирует иконы.
Стася по-прежнему удивительно светла.

Кажется, у Аланкуна и Сонечки не была вечность, Аланкун играет Сплина, а Бачер - Флойдов, на чердаке шестьдесят килограммов яблок, цветной факел светится теплым.

У тебя руках гитара, и тебе говорят - "играй что-нибудь" - вот тут понимаешь, что ступор, который ощущаешь у доски, пытаясь что-то сделать с простейшим выражением - это вообще детский лепет. Нет, я все понимаю - ничего страшного тут нет, просто слушай себя и инструмент, и делай что-нибудь, понемногу все пойдет, всего неделю назад мы играли - два джамбея, диджериду, гитара, и я на губной гармошке, и было легко и в кайф. Но это же совсем другая история, а тут снова вмешивается это бессознательное - детские травмы, все дела. Отпускает тииихо-тихо, еееле-еле, но все же начинает отпускать понемногу, и это уже счастье.

Ничего.
Всего недавно я панически, до истерики боялась птиц в помещении.
Теперь я невозмутимо выгоняю голубей с чердака.

Игрушка Аланкуна напоминает "Проклятые земли" из детства, Соня возвращает в расточку перо, яблоко хрусткое и по ощущению - как ключевая вода.

Почти через два года вдруг понимаешь, что тон голоса, который всегда читала, как раздражение, на самом деле совсем не об этом.

Просто на все нужно время.

---

Всегда побаивалась работать со шкантами, была уверена, что глазомера не хватит на то, чтобы просверливать строго перпендикулярно. Оказалось - не так страшен черт.
Все пытаюсь придумать, что же буду делать, когда закончу со столиком - с того момента, как поняла, что бессознательно оттягиваю завершение, чтобы не остаться без делаемого дерева.

Полина заболевает, и в Сестрорецк мы едем с Максом (опоздав на электричку, но зато успев обзавестись стаканчиками с кофе и имбирным чаем).

Фест на территории бывших оружейных - большое поле, окруженное кирпичными, пустыми изнутри постройками, в которых покоится время. Трава густая и мягкая, как будто лето, только холодный воздух забирается под свитер, ребята джемят отлично, иногда, конечно, уходя в хвастовство мастерством, но все же больше чувствуя музыку. На музыканта, когда он играет, тем более - импровизирует, можно смотреть бесконечно.

Какой-то диссонанс играющих с публикой уходит в темноту вместе с заходом солнца, а потом, кажется, уходит и совсем. Зажигаются первые звезды - и выходят Billy`s Band, и на третьей песне скидываю куртку и танцую, люди расступаются, и звезды над головой разгораются все ярче, и все входит в гармонию. По-прежнему никогда не отказываю тем, кто решается пригласить на танец - такое негласное правило внутри меня. Нельзя отказывать, когда кто-то хочет танцевать. Мальчик, лица и имени которого я не помню, по ощущениям, танцует едва ли не впервые в жизни, но с ним легче, чем с многими - а в конце даже решается на поддержки и справляется - ноги больше не касаются земли, и космос опрокидывается прямо на тебя.

Другой мальчик подходит поблагодарить - и лицо кажется мне смутно знакомым. Вспоминаю уже многим позже - мы учились на одном потоке, когда я ходила на лекции дневного отделения. С тех пор он успел закончить магистратуру на философском, из неинтересного смазливого мальчика стать спокойным юношей с осмысленным взглядом. И играет на губной гармошке. Нельзя не доверять тем, кто играет на губной гармошке.

На бис они вдруг играют ту единственную песню, которую я знаю - "Где спит твоё сердце". Небо уже сияет звездами, и ощущение почему-то - как будто на тех самых огромных качелях над обрывом. Столько любви, что все вокруг становится мягким и звучащим, и все это танцует через тебя.

И уже когда все стихнет и разбредется - лежать на подушках лицом к лицу с небом, а потом - босиком по холодной траве, пока не начнет сводить ноги - и это тоже хорошо.


Я не знаю, почему так зашло - я же не люблю Billy`s Band, так-то.
Но общая гармония происходящего сложилась так, что маленький космос случился сам собой.

Конечно, "глупо, по-детски и несерьезно". Но руки в танце становятся крыльями, и танцуешь настолько сердцем, насколько редко случается.

---

Я столько занимаюсь организацией текстов и информации на работе, что совершенно не готова пока заниматься организацией кого-либо во что-либо хотя бы в долю свободного времени. Поэтому друзья мои, со стиховечером чуть временим).
Но зато берут за руку и ведут - так что вы как хотите, а мы с Полиной и Максом завтра едем в Сестрорецк на джазовый фест)
Присоединяйтесь, если что.

Я девочка, я не хочу ничего решать, я хочу шашку и на коня.

___________________________________________

Мне всего двадцать четыре, но какая пропасть дорог за моей спиной. Вернее - сколько проходят через грудную клетку навылет. Дороги за спиной никого не интересуют.
И сколько пар джазовок стоптано.

К вопросу о зонах комфорта.
Я начала говорить тем голосом, который гармоничен мне, (да и вообще говорить, чего уж), не тогда, когда рядом были только самые близкие, берегли и держали на ладонях. И уж тем более не тогда, когда все было так понятно, что можно было молчать. Но нет, голос стал идти сам по себе изнутри меня - когда пришлось по многу раз за день звонить и расспрашивать - высокопоставленных и не очень, тех, кто рад рассказать нужное тебе и тех, кто заранее настроен к тебе отвратительно. С моим-то неприятием телефонных разговоров даже с друзьями. И вот тогда - как будто выбитый сустав вправили.

Как когда-то любовь и принятие жизни вдруг прорвались изнутри не тогда, когда было хорошо и здорово, а когда действительно не осталось ничего и никого, за что можно было бы ухватиться, чтобы остаться на плаву.


Так что не бывает ненужного.
Бывает лень и апатия)

---

"С начала нового сезона раз в месяц один из выходных дней мы полностью посвящаем «Медленному норвежскому телевидению». Это премьера в России – никто и никогда еще не показывал эти многочасовые программы у нас в стране ни на эфирных, ни на кабельных, ни на спутниковых каналах. Феномен медленного телевидения медленно завоевывает мир, многочасовые трансляции ловли лосося, вязания, путешествий по железной дороги, рекам и каналам побили в Норвегии все рейтинговые рекорды. Телекритики называют его «идеальным телевидением» для современного горожанина - волшебные северные пейзажи, тишина и покой - успокаивают, расслабляют, снижают уровень адреналина" - рассказывает мне гендиректор "100 ТВ" господин Троепольский.



Понимаете, многочасовые трансляции путешествий по железной дороге. Или вязания.

Нет, я правда весь уруру.
Норвежцы такие норвежцы ^_____^

---

В очередной раз понимаешь, насколько же правильная все же эта штука с выходом из зоны комфорта. Когда из привычного тебя швыряет куда-то черт знает куда, и хватаешь ртом воздух и теряешься, а потом выстраивается новая система координат и возвращается идентичность, и за какую-нибудь неделю ты научаешься столькому, что и пары месяцев в спокойном течении не хватило бы. И снова находишь себя. И много корневого. И все становится ясным.

Матан бесконечно и бесспорно логичен, и, вроде как логика все та же, привычная, но сами цепочки умозаключений идут какими-то совершенно неожиданными и непривычными путями. Ну, как будто ты всю жизнь, не знаю, слушал левым ухом. А потом - оп -оказывается, что и правым тоже можно слушать! А тебе и в голову не приходило. Плохой пример, тогда уши должны были бы слушать совсем по-разному, но в итоге выходить к чему-то единому.
Не знаю, как объяснить. Ну и бог с ним.
Пока что очень сложно, потому что смотрю на записи, как через мутное-мутное стекло. Бедный мозг, пока не способный воспринимать запись напрямую, вынужден конвертировать информацию как минимум в два этапа, пока она не примет привычный и удобоваримый вид. И когда я смотрю на выражение, чтобы понимать его, мне приходится держать в голове одновременно все три уровня - очень большой объем разнохарактерной информации.
Но в этот раз уже полегче. Иногда обходилось даже только одной конвертацией, но редко.
А потом думать становится проще - так, просто по жизни. И по-другому как-то.

"Ты безвылазно сидишь на работе? Я хочу прийти и обнять тебя" - пишет вдруг Полина. И мы сидим у Смоленки, закатывается за дома теплое солнце и под ногами юркают рыбешки. Я вербализую - и в этот момент сама понимаю - про эту фотографию. Это как формулировать - мне же важно формулировать всякие ключевые и важные вещи, тогда я окончательно понимаю их и принимаю в себя, и они поселяются внутри и становятся частью - ну и так далее. Так вот в этом кадре я вдруг увидела сформулированную себя.
Не знаю, что может быть круче вообще.

Беру "Смиллу", с упоением начинаю было читать, но закрываю книгу, целую корешок и ставлю обратно на полку. Придет зима - и будет время перечитывать "Смиллу". А пока - с трепетом снимаю рядом стоящую "Тишину" и снова растворяюсь в тексте. Когда я читаю ее, мне кажется. что вся литература в моей жизни была только для того, чтобы однажды со мной случилась "Тишина", Конечно, это неправда. Но это часть правды.

---

Я хотела написать про рабочие внезапности и радости, и матан, и еще непривычные и крутые штуки, но тут Полина выкладывает фотографии с дня рождения.
И, видимо, самое время хоть немного.
___________________________

Полина называет - "космос Катерины", и прикручивает флойдовскую Coming Back To Life, любимую до мурашек.
И этот кадр, наверное, действительно про все.

На самом деле, мой текст здесь не обязателен. Но, говорят, это бывает нужно.

Сегодня вижу эту серию картинок. Смотрю внутрь своей головы - и вижу морской простор, и маяк, и сосны, и тишину, наполненную до краев - прямо посередине суматошного рабочего дня. И очень много покоя.

Я не знаю, как все это случается. Как год за годом отшелушивается пустое. Как во время твоего бесконечного полета вперед все само по себе образовывается так, как правильно - и кажется, будто бы совсем без твоих усилий. Как само собой остается нужное и нужные. Как лишнее больше не отягчает голову. Как все становится безусловным. Как ты начинаешь видеть в тысячу раз больше и глубже, чем раньше. А в каждом человеке рядом с тобой - такой космос, что дух захватывает.

И ты растворяешься где-то посередине, потому что ты, конечно, неважен - все эти глупости, которые иногда закидывают под определение эгоизма, иногда - самоутверждения, да мало ли куда. Становишься частью.

Я ничего не знаю.
Просто небо становится ближе с каждым днем.

"Ты с каждым годом становишься все больше похожа на остров - ветер и море", - пишет мне Рос.

Я не знала, что меня фотографируют.
И сейчас мне кажется, что я увидела себя впервые в жизни.

10.09.2014 в 22:40

Пишет  сандал.:

 сирокко и вереск и космос.

на плёнку, Pentax Program Plus, я в немом восторге от этой картинки - один из тех случаев, когда удалось преодолеть расстояние между тем, что я вижу на самом деле, и тем, что отпечатывается в кадр.

@темы: Кэти как украшение интерьера

---

Я, наверное, все-таки напишу.

Я уже пару раз упоминала, что отношения с одноклассниками у меня как-то разом не сложились капитально. Впрочем, в первом классе я немного общалась с мальчиком Стасом, мы болтали про книжки и терпели, когда нас дразнили "женихом и невестой". Во втором к нам в класс перешел мальчик-второгодник Леша. Как-то так случилось, что Стас начал дружить с ним, а мы общаться, соответственно, перестали.
За это я была обижена на Лешу еще несколько лет.

В конце средней школы, когда девочки вокруг только и трещали, что про любовь, я про себя, конечно, грустила, что не понимаю, о чем они. Даже решила, что надо бы тоже влюбиться - в того самого Лешу. Влюбиться не получилось, но, в общем, о некоторой теплоте моего отношения в тот момент это, наверное, говорит.

В старшей школе я как-то проткнула Леше руку ручкой за то, что он попытался ко мне подкатить, как это любят старшеклассники, некрасиво и, по их мнению, круто - не чтобы подкатить, а чтобы покрасоваться.

В той же старшей школе мы пару раз почему-то переписывались, хотя и не общались, начиная философские диспуты с места в карьер и исписывая за урок несколько листков мелким почерком.

Леша был неисправимым двоечником, прогульщиком и возмутителем спокойствия, но, в отличии от большинства моих одноклассников, он действительно был. Ярким и, на самом деле, мудрым человеком.

Я пришла на встречу выпускников через пять лет после выпуска. Леша окончил юридический, стал серьезным и солидным, но глаза все так же блестели за прищуром. Мы чертовски душевно протрепались с ним в уголке "Голландии", перескакивая с темы на тему.
Его не интересовало, где я учусь и кем работаю - мы говорили о действительно важном.

После этого мы даже поддерживали связь. Ну, как я это умею - вернее, не умею, конечно - но все же. В отличие от всех остальных, он и Стас стали интересны, действительно интересны. Да и были, в общем-то.

Леша всегда смеялся. Надо всем.
И умел не относиться серьезно ко всей той шелухе, к которой не стоит относиться серьезно.

Десять дней назад Леши не стало.

Мы ужасно хрупкие. И очень одинокие. И, в общем, мы - это все, что есть у нас - друг у друга.

Берегите друг друга.
И себя.

Такие дела.

---

бла-бла-бла

Проходя мимо зеркала, я вдруг зацепилась взглядом и взглянула на себя.
Волосы раскиданы как попало и действительно очень юное лицо. Вчера мне пытались дать восемнадцать и даже шестнадцать.
Я вдруг подумала - а что, если ничего со мной не случится, и Мироздание и родные так и будут меня хранить.
Я не попаду под колеса или копыта, мое слабое сердце все выдержит, а горло больше не будет пытаться прикончить меня, я не заблужусь и не попаду в лавину в горах, не сорвусь со скалы, не подхвачу какое-нибудь хитрое воспаление легких... Все обойдется.

Мне исполнится тридцать.
А потом сорок.
А потом пятьдесят.
Шестьдесят.
Семьдесят.

Мои волосы рано станут белыми-пребелыми, как у бабушки Вали, а лицо будет все в морщинках.
Нагрузки будут даваться мне все труднее и труднее, доброта и гармония все легче и легче, организм будет переставать слушаться, но главным, конечно, будет постараться сохранить гибкость ума.

Буду ли я писать тебе через полвека?

Я наконец-то заведу себе кота. А перед домом будут расти сирень, черемуха и, главное - сосна.
Смогу ли я остаться такой же живой?
Все обойдется, и я буду постепенно переходить через эту огромную полноводную реку. Я прошла уже треть пути - бесконечно много и бесконечно мало. Может быть, я так и не найду свой дом. А, может быть, найду. Может быть, я приведу из детдома ребенка. А, может, уеду в Тибет. Я никогда не умела предугадывать, что со мной может случиться даже в течение одного времени года, что уж говорить о таких пространствах.

Где будешь ты?

Все обойдется, и у меня останется еще две трети - столько же, сколько я уже прошла, и еще раз столько же.
Если оглядывать целиком - в общем-то, всего ничего. Если рассматривать слой за слоем - бесконечность.
Времени совершеннейшим образом нет.

Стану ли я маяком?

Только ты тоже там тогда доживи обязательно. Где угодно. Кем угодно.
Но живи хотя бы в том же времени.
Иначе я не согласна вовсе.

Века умещаются в одном вдохе. Все очень, очень крохотное, ссыпается пылью в контексте вечности.
Времени, конечно, не существует.
Но давай в том мире, который бесконечное количество раз еще будет свершаться вокруг меня, ты тоже будешь существовать.

Береги себя.

@темы: из писем

---

Есть у нас на работе мальчик, который вроде как отвечает за технику, зовут Максим. Про то, что от Максима никогда ничего не добиться, шутит вся редакция.
На компьютер, за которым я работаю, полгода жаловалась еще девочка, которая работала тут до меня. Зависает иногда, мышка бегает, а не кликает, и ничего не сделаешь. А включается не всегда с первого раза.
Когда у меня он так же завис во второй раз, я позвонила Максиму - мол, так и так, ни на мышь, ни на клавиатуру не реагирует, приходится вручную резетом перезапускать. Мальчик подумал-подумал и сообщил "Ну, так и делайте дальше".
Эээээ, ок, подумала я.
Почитала, что пишет биос при загрузке.
Оказалось, там просто отходил кабель.
Полгода там просто отходил кабель!
И компьютер честно писал об этом белым по черному.


Вообще вот, про работу.

Все говорили мне, что журналистам платят всего ничего. Что приличную работу не найти и никто не берет в штат.
Хорошую работу я нашла через три дня после того, как начала искать. А что касается мало платят - после того, как ты столько лет проработал в системе государственного образования - вообще любая зарплата кажется отличной, знаете ли)
Впрочем, вероятнее всего это опять мои читерские отношения с дорогим Мирозданием.

Я работаю корреспондентом на портале, который занимается проблемами и радостями медиасообщества. В большей степени регионального, но вообще, конечно, и в стране тоже. В меньшей степени - в мире.
Всем, что так или или иначе касается журналистов, журналистики, свободы слова и так далее.
Когда рассказала Юленьке, где именно, она поудивлялась - мол, круто, конечно, что туда взяли. Портал у нас небольшой, но серьезный и хорошо известный в профессиональной среде. Отсюда легко берут в Интерфакс, на "Фонтанку" и вообще почти на все журналистское.

Я думала, мне будет скучно.
Я боялась, что не смогу высидеть целый рабочий день.
Я допускала, что, войдя снова в инфополе, я скажу "ой, мама" и сбегу тут же.

Все оказалось не так.

Я засиживаюсь в редакции, потому что не хочу отвлекаться.
Мне чертовски интересно писать. То есть мне совершенно не интересен текст на выходе, да и вообще он интересен, конечно, только "целевой аудитории", но суть не в этом. Две трети того, что я пишу, очень интересно готовить, потому что для каждого текста ты разбираешься в куче всего. И я неожиданно пишу аналитику, да. В большей или меньшей степени.

Кроме того, это действительно школа, которая идет с удивительной скоростью усвоения.
Писать все легче и легче. Расспрашивать людей - тем более. Информация выискивается и проверяется еще быстрее. Слова складываются логичнее.
Я танцую на лестнице и в столовой, когда там никого нет.
Я пью много воды.
Мне здорово.

Самое сложное - это выстраивать большие тексты. Нарушенная структура или логика текста делают мне очень плохо. И очень трудно в большом материале искать способы выдерживать внутреннюю динамику и ритм, соразмерность и логику - а ведь изначально это просто набор фактов и цитат.
Я долго вожусь с этим, выходит не всегда. Хорошо выходит редко.

Текст должен быть лаконичным, целостным, легким и непрерывно, от первого и до последнего слова стремящимся вперед. Я люблю текст. Я хочу делать живые тексты.

Так я учусь писать. И расспрашивать. И анализировать. И здесь мне дают эту возможность.

При этом от самого ифопотока я дистанцируюсь. Это сложно объяснить, но я работаю в большей степени не с событиями, а с текстами. Со словами. Наверное, даже если я попытаюсь объяснить то, что имею в виду, я только еще больше всех запутаю)

Я работаю на Васильевском, недалеко от Василеостровской, ближе к Смоленке.
Я снова каждый день переезжаю Неву на велосипеде.
Я думаю, что все правильно.

---

Но верно же пишет, чо)

"...то, что у нормальных людей называется уверовать - впервые что-то прояснилось насчет смерти, Бога, структуры, равновесия и справедливости, стало стыдно за очень многие свои слова, отпало большое количество вопросов, и теперь я окончательный фаталист, пантеист и средоточие омерзительного жизнелюбия; потому что если ты не видишь хорошего, это не значит, что мир протух, это просто значит, что у тебя хуево с оптикой, и более ничего; с миром все в порядке было, есть и будет после нас, и мы при всем нашем желании не сможем его сломать.

С тех пор, как тебя размажет твоим персональным просветлением, ты станешь мал, необязателен и счастлив; ты перестанешь так фанатично копить вещи, трястись над шкуркой и дорожить чужим мнением (это все буквально произойдет: тебе перестанет быть так интересно покупать, как раньше, ты станешь гораздо легче переносить физическую боль и больше никогда не полезешь ни в какой гугл или блогс.яндекс смотреть, в какой еще их личный ад люди вписывают твою фамилию); такие вещи, как смерть и червяки под землей, перестанут тебя пугать, такие люди, как предатели, перестанут населять твою башку, и гораздо важнее того, сколько человек зарабатывает и на каких каналах торгует лицом, станет - хорошо ли он смеется, дружен ли с самим собой и в курсе ли всего того, что теперь знаешь ты. Свои вычисляются молниеносно, необходимость в остальных отпадает довольно скоро.

Ты окажешься кусочком цветной слюды в мозаике такого масштаба, что тебе очень неловко будет за все солипсистские выпады юности; такие детские болезни, как ревновать, переубеждать каждого встречного и обижаться на невнимание тебя, слава богу, оставят; религии окажутся просто тем или иным сортом конвенции между людьми, некоторой формой регулирования социума, довольно эффективной, к слову; новости в пересказах мамы начнут смешить, как предсказания о конце света в 1656 году; тебе будет немножко неуютно от того, что ты не можешь всерьез разделить ничьих опасений и тревог, временами будет отчётливо пахнуть тем эпизодом в "Матрице", когда материя распадается на столбцы зеленых нулей и единиц, все просто закономерности и циклы, ничего нового; но в целом, станет куда проще и куда труднее одновременно: раньше ты, например, знал, что можно выйти в окно и все это прекратить в одну секунду; теперь ты знаешь, что ничего прекратить нельзя."

(с)

@темы: VII свое - чужое

---

Опоздать на последнюю электричку на десять секунд из-за нарушений коммуникации - done.
Добралась, все отлично, трассы спасут мир)

Удивительнейшие два дня, но я в душ и спать.
Вот, про кое-что Полиночка пишет, Полиночкины посты я по-прежнему могу просто брать и кросспостить)

Спасибо тем, кто.

08.09.2014 в 00:30

Пишет  сандал.:

За эти два дня я впервые в жизни:
ем салат из свежих лесных грибов
качаюсь на огромных качелях, над обрывом, соснами, поблёскивающей внизу рекой
ночью из бани окунаюсь в ледяную реку - наши тени в высоту леса на противоположном берегу
вижу живого светлячка. десятки светлячков
держу в руках диджерижу и понимаю, что на этом инструменте нельзя начать играть просто так, как на варгане или блокфлейте
перехожу реку по переправе из двух строп

Два дня в лесу, которые кажутся неделей, и это не просто лес, это что-то из рассказов старших товарищей про Утриш или из неведомой книжки Олега Панфила, которую я берегу и перечитываю уже несколько лет.
Есть места, куда нужен проводник. Куда нельзя приехать просто так - кто-то должен привести. В смысле, ты не увидишь главного, если будешь сам.
В этом лесу люди живут месяцами, вдоль тропы мох и поваленные сосны, к тебе в палатку заходит кот, а в реке сводит ноги после нескольких шагов. И всё вокруг звучит, я не люблю бросаться штампами вроде "место силы", но тут иначе и не сказать. Смыслы можно зачерпывать ладонью из воздуха.
Я сторонюсь незнакомых, но смотрю на них - каждый прекрасен сам по себе. Вова, старательно играющий роль шамана. Леший, седая борода которого сливается с лишайником, когда он ложится в траву. Мальчик, играющий на барабане - его руки я помню лучше, чем лицо и имя. Ещё один мальчик, пришедший к нам пожелать доброго утра - выглядящий совсем юным, с прозрачным лицом - и женщина сдержанной красоты, очень спокойная и наполненная - и потом я вижу их вдвоем, он сидит в гамаке, а она стоит за его спиной, обнимая - и у обоих такие лица, что дух захватывает.

Я лежу на спине на мосту над плотиной (внизу под водопадом мы стояли, цепляясь за брёвна, чтобы не унесло) и чувствую, как мир течёт сквозь меня.

---

Вот уже вторую неделю я отработала на новом месте, по этому поводу хотела что-нибудь рассказать про работу. Но сегодня на эту самую работу я ушла половину десятого утра, а вернулась половину одиннадцатого вечера потому что я упоролся, так что в другой раз.

Когда я вообще успела перейти с позиции "мне нужна хорошая практика, давай будем терпеливыми и будем относиться к этому, как к профессиональной школе" на "господи, как же круто-то"?

Завтра потащу прекрасных в лес.
Неизбежно время от времени внутри головы возвращаюсь к одному. Из тех, кто, кажется, всегда был со мной рядом в эту первую неделю осени -
Имичка учится в Лондоне.
Дона учится в Копенгагене.
Алена учится тоже в Лондоне.

Соечка живет и работает в Нью-Йорке.
Таня живет и работает в Корее.

Я думаю, что у меня крутейшие друзья.



Тари живет в Екатеринбурге.
Лосенька сейчас где-то в Крыму.
Дима живет в Москве.

Все это делает сердце таким большим, что едва хватает сил.
И тут же становится их бесконечно много.

Ангел обнял меня тёплым алым крылом,
На мгновение вспыхнуло небо небес.
"Выбирай!",-улыбнулся, вздохнул и исчез,
А потом потемнело, потом рассвело.


А кому вдруг надо меня поздравить - заезжайте завтра-послезавтра в Петяярви. Никаких простых путей)

---

Силой воли я вытаскиваю себя из-за стола всего через полчаса после окончания рабочего дня и - еду смотреть на дом, о котором готовлю материал.
Столько внутренней радости и правильности - потому что разобралась сегодня в большой крутой теме и дописала, что должна была дописать, и есть, чем заниматься завтра - и весь кругом вроде как молодец.

Случайно встречаю Макса недалеко от Сенной и уже открываю рот, чтобы позвать его где-нибудь посидеть, как звонит Аланкун - приезжать и печь булочки, и перехватываю у Садовой Сонечку, и все, конечно, делаем неправильно, но зато весело, и какая, в сущности, разница.

И Полина с Максом тоже приходят потом, и приносят красное вино, пончо с ламами и открытку, и все что-то говорят и шутят, и я думаю - надо же, прямо настоящие гости.

Я так хочу спать и так умиротворена, что могу только бесконечно рассказывать, какие все отличные.
А завтра с утра в суд, а потом много интересной работы.

Ничего не умею, устала и счастлива.

Я сквозь стены иду и в руках согреваю
То, что дорого, дорого мне.
По земным и небесным скитаясь дорогам,
Я храню эту каплю тепла.
И пока она есть, я доволен немногим,
Наша жизнь, дорогая, светла.

---

Выхожу вот я в девять вечера с работы. Думаю, что главный редактор сказал мне идти домой еще два часа назад.
И что-то начинаю понимать, что шутки моих друзей про Кэтичку-трудоголика, возможно, и не так безосновательны, как мне всегда казалось.

Диана Качалова приносит сегодня в редакцию мешок яблок - только вчера с дерева - сочных и тонкокожих. Запах заполняет редакцию, отдает свежестью и немного палой листвой и дождем.

Юленька вылавливает поздравить, идем по густому желтому свету фонарей, в стаканчиках кофе и имбирный напиток из Кофешопа, с каждым днем, проведенным в редакции, говорить мне становится все легче, а фразы выстраиваются все быстрее и вернее.

Город исподволь наполняется осенью - сегодня почувствовала, когда вышла из дома.
Еще пару дней назад - каталась после работы по Васильевскому, собирала маме цветы, а себе - ощущения. Запах тины в низовье Смоленки, наливающееся закатным алым небо над заливом, заливающий простор проспектов у Приморской, вытянувшиеся живым и неподвижным вдоль невской излучины подъемные краны, нависающая пустота переулков - и осени еще совсем не было. Безвременье.
А сегодня почувствовала осень.

Не спеши. Не пугайте тишину
В старом парке на траве.
Не дыши. Мы пойдём по одному
В этой праздничной толпе.
Мы дойдём до темноты,
До начала всех начал,
У Фонтанки ждёт причал,
Мнётся ангел у черты.

Небо и вода с двух сторон разом становятся ближе, воздух - спокойнее, забирается в легкие и укладывается в них влажной тяжестью.
Я люблю любое состояние окружающего мира, но есть одна разница - все эти переливы случаются вокруг меня и во мне. А в осень я возвращаюсь. Где еще может быть настолько дом.

Вышла тень из немоты,
Режет правду как алмаз.
Ночь - дворняга доброты,
Что-то видит возле нас.

Я еду ночью по желтоликим тихим улицам, город смыкается за спиной и окутывает бережно.
Какой РР и какой Гео - конечно, кто меня знает, но разве я когда-нибудь смогу уехать отсюда?
Город, что мне за дом и семью - таких, которых я всегда искала.
Приходит осень.
Самое тихое время города.

Этот город у себя в плену,
Свет с обратной стороны спины.
Что бредёт передо мной во тьму,
Там, где звёзды больше не видны.

Это неба - злая простыня,
На глазах зарытых в потолок.
Пляшет ночь у вечного огня,
Мы заложники твоих дорог...

@темы: пешком по тротуарам, в нотах

---

А котиками дня сегодня назначаются Граф и Аланкун, которые помогали мне разбираться с киберсквоттингом и рейдерским захватом доменов. И с тем, как это вообще все работает.

И Сонечка, которая рассказывала про низкоуровневое программирование уже просто так.

И коллеги мои.

Ну и все те, кто писал и говорил мне сегодня такие слова, что периодически хотелось всплакнуть)
На радостях.

Вот.

И это весь конструктив, на который я сейчас способна.

---

Ребята.
Вы невероятнейшие просто.
Спасибо за все слова.
И звонки.
И за то, что не давали мне сегодня работать)

Я тоже вас люблю очень ^_^
Даже если меня не выловить годами)

И вообще.
Вот.

---

Нет, это указательный палец и мы играем в крокодила, но вид все равно отличный. Убедительный такой.

В группе внезапно выложили рускеальские фотографии.
Смотрю я и думаю, что отличная поездка была, очень много света и восторга.
И что надо больше ездить, конечно. И ходить.

Если бы меня так реактивно не взяли бы на работу, я на прошлой неделе на все бы забила, посолила бы мяса, достала бы спутниковый навигатор и ушла бы в единоличный поход в Хибины. Потому что в прошлое воскресенье случайно узнала, что там, оказывается, есть горы. Невысокие, но настоящие. Всего-то не доезжая до Мурманска.
А немного дальше - вообще Баренцево море.

Но я все равно так сделаю, просто немного потом.

Спутниковые навигаторы дают совсем небольшую погрешность.
А это значит, что я со своим волшебным умением теряться на любой местности больше не привязана к берегам рек и дорогам.

И можно все.

Еще три

@темы: Кэти как украшение интерьера