Inside and Up | Умирая, сжимал в руке самое дорогое: флейту и запас дров
Вчера на набережной Лейтенанта Шмидта пришвартовался самый первый грузовой.
Вчера, как всегда в восьмимартовские дни, ходила по улицам и любовалась женщинами с цветами. Единственное, за что люблю прадник - много радостных женщин с желто-красными тюльпанами и прочей зеленостебельной живностью.
Вчера звонил дорогой друг - говорит, давай, выходи. Дает веник белых-белых цветов и киндер-сюрприз. Говорит, мимо проезжал, решил, что так будет хорошо.
Вчера несла уже тюльпаны с работы, пока шла через мост, подумала, что было бы красиво бросить их в темную воду. Плыли бы себе и плыли. А потом вдруг вспомнила, что тогда это будет первое начало весны за семь лет, когда в моей комнате не будет стоять цветов. Мне же всегда дети дарили, как без этого. Обняла тюльпаны и пошла дальше.
А дома в комнате ждали цветы - мама говорит, мои дети просили мне передать. И поздавляли.
И говорили, что все равно любят Катерину Яновну.
И первый грузовой пришвартовался.
Такие дела.
Вчера, как всегда в восьмимартовские дни, ходила по улицам и любовалась женщинами с цветами. Единственное, за что люблю прадник - много радостных женщин с желто-красными тюльпанами и прочей зеленостебельной живностью.
Вчера звонил дорогой друг - говорит, давай, выходи. Дает веник белых-белых цветов и киндер-сюрприз. Говорит, мимо проезжал, решил, что так будет хорошо.
Вчера несла уже тюльпаны с работы, пока шла через мост, подумала, что было бы красиво бросить их в темную воду. Плыли бы себе и плыли. А потом вдруг вспомнила, что тогда это будет первое начало весны за семь лет, когда в моей комнате не будет стоять цветов. Мне же всегда дети дарили, как без этого. Обняла тюльпаны и пошла дальше.
А дома в комнате ждали цветы - мама говорит, мои дети просили мне передать. И поздавляли.
И говорили, что все равно любят Катерину Яновну.
И первый грузовой пришвартовался.
Такие дела.
